В поисках Пути, Истины и Жизни. Т. 3: У врат молчания. Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры

Страницы Упанишад пестрят вопросами, их несметное число, одни порождают другие. Порой кажется, что это голос самого человечества, вопрошающего и испытующего, для которого весь мир – загадка. И действительно, разве Вселенная и мы сами не вызываем такого чувства? Правда, в наши дни его нередко заглушает сознание человеческих достижений, создавая иллюзию, будто тайн уже нет. Философ, уверенно классифицирующий элементы познания, ученый, расчленяющий мертвое тело, практик, заслоняющий временными задачами подлинные глубины жизни, – как много ложных семян посеяли они в нашем мозгу, как далеко увели от того изумления перед фактом бытия, которое является началом истинной философии! Лишь очень редко приходят мгновения, когда вся эта накипь теорий и малых знаний внезапно осыпается и ощущение тайны снова возвращается к нам… Откуда я пришел? Как оказался в этом мире среди звуков и блеска красок, боли и радости, среди сумятицы слов и обликов? Куда я иду? Почему и для чего? Есть ли какой-то смысл в том, что я попал в эту жизнь, или же все бесцельно несется неведомо куда, как облака в небе? Странное это чувство, но если оно пробудилось, от него не так просто уйти. У него есть верный союзник, который напоминает о себе, когда мы пытаемся оттеснить свое вопрошающее «я» в темноту и отдаться течению внешнего мира. Этот союзник – мысль о конце, о пределе жизни. Он-то и заставляет нас вновь обращаться к нашему «я», когда его охватывает тоска на рубеже Неведомого. И тогда снова, на этот раз почти в отчаянии, спрашивает себя человек: куда я иду? Что будет со мною? Вот почему индийский юноша Начикет не пожелал ни слонов, ни золота, а предпочел найти решение самой важной из мировых загадок. Вот почему за всеми вопросами Упанишад кроется один, который и тревожит более всего: есть ли смысл в человеческом существовании? Как связан тленный с Нетленным, с Вечностью? Ведь только через эту связь человек приобщается к подлинной жизни.

На этот вопрос мудрецы-брахманы отвечают, на первый взгляд, просто: наша гибель в авидьи, в неведении. Человеку нужно лишь осознать, насколько глубоко он сам укоренен в Бессмертном. Но его беда в том, что он не замечает этого, а, следовательно, остается во власти смерти. Высшее знание заключает в себе возможность освобождения от распада. Блажен тот, кто удостоился открыть в себе всеобщий Дух.

Напрасно люди ищут это высочайшее знание в старых книгах. Они не откроют путь к бессмертию. Чхандогья осуждает тех, кто, изучив Веды, воображает себя всезнающим, а Мундака с презрением говорит об обрядах как о дырявом судне¹⁰⁴. Древние ритуалы не могут открыть человеку Непреходящее.

«Для того, кто не зная этого Непреходящего, – говорит Брихадараньяка, – совершает возлияния и жертвоприношения в этом мире, предается воздержанию в течение многих тысячелетий, все это становится конечным. Поистине жалок тот, кто, не зная Непреходящего, покидает этот мир»¹⁰⁵.

Поэтому ученик с мольбой взывает к своему гуру: «Веди меня от небытия к бытию. Веди меня от тьмы к свету. Веди меня от смерти к бессмертию»¹⁰⁶.

Древние обращались с надеждой к зримому миру, боготворили Солнце, пьянящий напиток сому, чтили сотни богов, которые, как им казалось, наполняли пространство, горы, джунгли и дома. Теперь человек отвращается от завораживающей панорамы и пытается пробить дорогу к Сат Экам, Единому Сущему¹⁰⁷.

Когда Яджнявалкью спросили, сколько существует богов, он сначала назвал каноническую цифру ведийской мифологии: три тысячи триста три. Но потом, когда ученик, чувствуя, что наставник не сказал ему всей правды, продолжал спрашивать, Яджнявалкья ответил: это – только проявления, богов же – тридцать три. А в конце концов, уступая настойчивым просьбам, он признал, что в сущности Бог только один¹⁰⁸.

Если боги и существуют, то они – лишь отдельные волны единого моря Божества. «Он – единственный, не имеющий цвета, многоразлично прилагающий свою силу, создающий много цветов для скрытой цели, в нем в конце и в начале растворена Вселенная, он – Бог; пусть одарит он нас чистым восприятием. Он поистине Агни, он – Адитья, он – Ваю, он – луна, он – поистине чистое»¹⁰⁹.

Но где найти это Единое, где оно скрыто? Упанишады поясняют это наглядным примером¹¹⁰.

– Принеси мне плод смоковницы, – говорит отшельник сыну.

– Вот он, господин.

– Разломи его.

– Я разломил его, господин.

– Что видишь ты в нем?

– Нежные зерна, господин.

– Разломи одно из них. Что ты видишь в нем?

– Ровно ничего, господин.

– Это тонкая часть, которой ты, дорогой мой, не замечаешь. Из нее, дорогой мой, из этой тонкой части возникла вся большая смоковница. Верь мне, дорогой мой, эта тончайшая сущность есть во всем мире. Это – истина; это есть во мне и в тебе.