В поисках рая

За магазином плотно мостились друг к другу сарайки, относящиеся к близлежащим деревянным домам. А дома-то без заборов – уйти легче, затеряться во дворах. Поначалу вся эта разведка забавляла его, переносила в мир приключенческих романов. Он чувствовал себя кем-то вроде Робин Гуда. Наконец план был готов! Ночью, когда и те три фонаря, которые есть в окрестности магазина, не светят, они с Кириллом, Пашкой и Юркой (а как же иначе: без сообщников в таком деле нельзя), заберутся по сарайкам на крышу магазина, пролезут в трубу и очутятся в каком-то помещении. Если оно окажется запертым, заранее припасенными инструментами взломают замок, спустятся в торговый зал, взломают кассу – и уйдут, разбив окно. Сразу затеряются во двориках, а там и до дома – рукой подать. Так что пока сторожиха, услышав звон стекла, доберется до зала на своих старых ногах, пока поймет, что к чему – они будем далеко.

Осталось придумать, как уговорить Кирилла, Юрку и Павла, как их уломать. Максим стал постепенно внедрять в их головы мысль: что такое, в сущности, воровство? Это – когда берешь чужое. А почему оно чужое? Ведь нас учат, что все принадлежит народу. А народ – это и я в том числе. Значит, это и мне принадлежит. А наше государство не обеднеет, если я возьму немного. Ну очень мне надо! В конце концов, я отработаю, когда вырасту. Получается, что я возьму взаймы. И вообще, что я себя извожу придумыванием оправданий? Кто придумал, что красть – плохо? Такой же человек, как и я, придумал для своего удобства, чтобы я у него его добро не растащил… Он приводил и другие доводы, чтобы звучало подоходчивее. Он говорил, что законы выдумали люди для своего успокоения, и что у него свои законы, чтобы ему было хорошо. И вообще, у каждого – своя правда.

Первым сдался Кирилл. Он сказал: «Молодец, Макс! Чем больше тебя знаю, тем больше уважаю. Был такой правильный, скучный, просто ботаник какой-то, а на самом деле – мужик что надо! Я – с тобой!» Павел сомневался: «Ишь, как у тебя все гладко выходит! А ведь накажут…» На что Максим ему говорил, что Павла удерживает только страх, но что в этом плане нет слабых мест. Тот не сдавался: «А если какая-нибудь неожиданность? Как у Достоевского? Все продумал Раскольников, а вошла Лизавета?»

Что можно человеку возразить на это? «Конечно, – увещевал Максим, – от неожиданностей никто не застрахован: мы пойдем, а тебе кирпич на голову свалится». Наконец Пашка сдался. Правда, красть он наотрез отказался, но постоять на стреме согласился. Ну, а Юрка, понятное дело, ради Максима готов был на все… Максим чувствовал себя властителем дум этих ребят. Он думал: «Интересно, если я им скажу, что черное – это белое, а белое – черное, они мне тоже поверят?» Впрочем, ребят не так уж интересовали деньги, и уж тем более – водка и конфеты, просто они отнеслись к предстоящему ограблению, как к опасному приключению. С заговорщицким видом они шатались вокруг магазина, исследовали все подступы, лазили на крышу сараек.

И вот настал этот день, вернее, ночь. Они подошли к магазину, когда погасли фонари. Все четверо чувствовали приятное возбуждение, адреналин играл в крови, ребята подначивали друг друга шутками. Максим первый полез в трубу. Было тесно, темно и страшно, и жутко от того, что он не знал, где вылезет. Со страшным шумом, как ему показалось от страха, он вывалился в заброшенную пыльную печку. Неприятно было и то, что темнота заливала глаза, как чернила. Будто ослеп. Но это продолжалось несколько секунд. Максим вытащил фонарик, посветил – все в порядке, он вывалился в печку в обычном кабинете. А тут и Кирилл залез. К их удивлению и радости, дверь оказалась не закрыта. Значит, не надо ничего взламывать – удача сопутствует им. Освещая дорогу фонариком, они тихо прошли по коридору, спустились по деревянной лестнице в торговый зал. Рассохшиеся ступеньки даже не скрипнули под ногами – опять удача. Они прошли мимо кандейки тети Поли. Там было темно, а легкий храп говорил о том, что она спит. Дверь в торговый зал тоже не была закрыта. Видно, люди, ответственные за сохранность магазина, совсем не ожидали нападения, или наивно полагали, что висячий замок снаружи и сторожиха внутри – надежная охрана. Тусклый свет фонарика осветил прилавки: бутылки со спиртным, консервы, конфеты… А вот и касса. Максим стал молотком сбивать замок. По правде сказать, горе-грабителям уже не терпелось выбраться на волю. Переутомленные бессонной ночью и нервным возбуждением, они перестали владеть собой. Руки тряслись и не слушались, движения не были уже по-кошачьи вкрадчивы. Проклятый замок не поддавался. Зато молоток производил такой грохот, что казалось – эхо от ударов раздается в самих небесах.

«Уходим! – скомандовал Максим. – Бей окно топором!» Кирилл решительно ударил по стеклу. Одновременно с грохотом падающих осколков по глазам больно ударил электрический свет, и женский голос скомандовал: «Руки вверх!» Это была сторожиха. Она целилась в них из ружья.