В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

Особый интерес представляют собранные в отдельный сборник донесения Александра Мавройени-бея, турецкого посла в Вене в 1911–1912 гг. Мавройени, принадлежавший к старинной фанариотской семье, был последним христианином, занимавшим пост посла Османской империи за границей[73]. Донесения Мавройени в Константинополь отличает концептуальное осмысление сложившейся к тому моменту расстановки сил в Европе и на Балканах.

Ценность турецких дипломатических документов как источника состоит в том, что они позволяют взглянуть на Османскую империю не как на «жертву» европейского империализма или страну, находившуюся в процессе полураспада, от которой ее балканские соседи только и жаждали оторвать «лакомый кусочек», а как на государство, пусть и сильно ослабленное, но не намеренное отказываться от защиты своей территориальной целостности. Именно этой целью, как видно из документов, руководствовалась Порта, вырабатывая свой внешнеполитический курс.

Следующий класс источников, который позволяет составить более нюансированное представление о процессе выработки балканской политики, – дебаты в британском парламенте[74]. В политической жизни Великобритании парламент играл огромную роль, однако его отношения с Форин Оффис были далеко не безоблачными. С одной стороны, члены парламента большую часть времени уделяли обсуждению внутриполитических сюжетов, с другой – функционеры Форин Оффис были убеждены в том, что внешняя политика страны – это исключительно сфера ответственности профессиональных дипломатов[75]. Тем не менее в начале XX в., особенно в период пребывания на посту статс-секретаря по иностранным делам Лэнсдауна, балканские «темы» и, в первую очередь македонский вопрос, не раз становились предметом продолжительных дискуссий как в палате лордов, так и палате общин. Подавляющее число выступлений по проблемам региона принадлежало представителям радикального крыла Либеральной партии, которыми была сформирована «группа давления» – Балканский комитет. Что касается Грея, то он скептически относился как к инициативам Балканского комитета, так и к вмешательству общественности в вопросы дипломатии в целом[76]. В парламенте же главу Форин Оффис упрекали за то, что «Синие книги» (официальная подборка дипломатической корреспонденции) издавались крайне нерегулярно: в период с апреля 1908 по декабрь 1911 гг. не вышло ни одной[77].

Зачастую информация, содержащаяся в официальных документах, представлена с иного ракурса в источниках личного происхождения – воспоминаниях и дневниках. Политики, дипломаты, военные, общественные деятели, профессиональная активность которых пришлась на начало XX в., были весьма продуктивными мемуаристами, стремясь транслировать современникам и будущим поколениям свою версию драматических событий того времени. Прежде всего отметим воспоминания Э. Грея[78] и британских послов в ключевых европейских столицах: Эдварда Гошена[79] в Вене (1905–1908), а затем в Берлине (1908–1914), и Джорджа Бьюкенена в Петербурге (1910–1918)[80].

Информацию о ситуации в Османской империи, как в ее европейских провинциях, так и в Константинополе, мы можем почерпнуть из воспоминаний и дневников британских дипломатов и резидентов в Турции[81]. Из этой группы источников несколько выделяются дружеские письма, адресованные Джеральдом Фицморисом, главным драгоманом британского посольства в Константинополе (с 1907 г.), Джорджу Ллойду, дипломату-востоковеду, а затем члену парламента от Консервативной партии и губернатору Бомбея[82]. Письма Фицмориса, обычно написанные в сильной спешке, но живые, ироничные и пестрящие турецкими цитатами, отражают колорит политической и повседневной жизни Османской империи, менталитет турецких политиков и чиновников, а также особенности ведения ими дел с иностранцами. К слову, сам Фицморис был довольно критично настроен по отношению к стране своего пребывания.

Важные сведения об Австро-Венгрии содержатся, помимо дневников Э. Гошена, в воспоминаниях корреспондента «Таймс» в Вене Г.У. Стида[83] и второго секретаря британского посольства в Вене Дж. Д. Грегори[84]. Они приподнимают завесу над внутриполитической борьбой австро-венгерской элиты и острыми межнациональными противоречиями, скрывавшимися за блестящим фасадом Дунайской монархии.

Для воссоздания более целостной картины политической обстановки на Балканах нами также привлекались мемуары и дневники дипломатов и государственных деятелей России[85], Австро-Венгрии[86], Франции[87], Сербии[88], Болгарии[89], Османской империи[90], а также македонских революционеров[91].