В поисках разумности

Оказалось, что из пушки попасть на Луну практически невозможно, и что тут Жюль Верн ошибся. Да и ракеты, о которых писали немаговские технические журналы перед войной, по расчетам выходили очень дорогим и опасным транспортом. Гуров утверждал, что немагам гораздо выгоднее строить ракетопланы — ракеты с крыльями, которые выходят в космос, как ракеты, а возвращаются, как самолеты. Оказалось, что макет толстенького самолета с треугольными крыльями, который лежал на полке, и был макетом ракетоплана.

— Немного попозже надо будет его испытать, — пояснил Гуров, — как летает, как управляется…

Соколов, Майоров и Трескофф чуть не умерли от восторга, закидали Сергея Александровича вопросами.

— Сразу я на них не отвечу, — сказал Гуров, — заходите через недельку, поговорим ещё. Только теперь пряники ваши.

Пока шли обратно, к жилым пещерам, горячо обсуждали услышанное.

— Наверно, при низкой силе тяжести очень забавно жить, — сказала Ваулина, — вы только представьте, какие аттракционы там можно будет устроить!

— А мышцы не ослабнут? — засомневался Константинос Палиас, — так потом и на Землю не вернешься.

— Ну, постоянно жить и не обязательно, можно перенестись туда, попрыгать на аттракционах, а потом обратно, — тут же придумала Ваулина.

— Хорошо, когда с нами дамы, я бы о таком применении космоса никогда не задумался, — пошутил Майоров, — я больше думал о шахтах, о городах…

— Экспансионисты несчастные, — вздохнула Ваулина.

Уже поздно вечером Веселов, возвращаясь с озёр, застал в дальнем коридоре жилых пещер Соколова, Майорова и Трескоффа. Все трое выглядели очень расстроенными. Александр в глубине души удивился печали этой странной троицы, попытался угадать, что могло их объединить, но так и не смог. Троица на вопросы отвечала уклончиво и делиться печалью не хотела. Он пожелал им спокойной ночи и отправился спать.

На утро выяснилась причина отсутствия домашних эльфов. Боевые маги из охраны нашли их всех ещё вечером, но студентам ничего не сказали. Оказывается, немаги — фронтовики, в число которых входили Соколов, Майоров, Трескофф и ещё несколько человек, приспособились гнать самогон с помощью радиатора от автомобиля, который получили благодаря Веселову. Они натаскали стеклянных трубочек со склада алхимических приборов, активированного угля оттуда же и наладили поточное производство продукта, к которому так пристрастились на фронте. Прятали они его в стенах дальних пещер. Домашние эльфы никогда не взяли бы то, что принадлежит людям, но тут интересная канистра лежала сама по себе и никому не принадлежала. Одним словом, домашние эльфы напились до мертвецкого состояния.

— Да вы знаете, что алкоголь на домашних эльфов действует даже сильнее, чем на детей или собак? — грозно вопрошал ректор, глядя на четкий понурый строй бывших фронтовиков, — Да и вам он не очень полезен! В Университете сухой закон! Мы же вас предупреждали при поступлении!

— Простите, господин ректор, но нам об этом ничего не говорили, — подал голос Александр Веселов (его тоже привлекли к разбирательству как одного из проштрафившихся — радиатор принёс всё-таки он).

— Разве? Да, кажется я об этом позабыл. И профессор Пащин ничего не говорил?

Профессор Пащин, который, как начальник курса, тоже присутствовал на разбирательстве, подтвердил:

— Это моя вина. Я не сообщил им о сухом законе.

Ректор призадумался.

— Раз так, то ограничимся лёгкими наказаниями. Я попрошу руководителей ваших орденов посылать вас на такие миссии, где вы смогли бы прочувствовать серьёзность жизни. А на будущее запомните: алкоголь убивает мозг. У тех, кто пьёт алкоголь, мозг уменьшается, а также появляется ряд навязчивых реакций. С сутью волшебника это несовместимо. А про сухой закон скажу вам, что он у нас не совсем сухой, а немого влажный. У нас, у волшебников, существует ряд средств, которые помогают улучшить настроение и без вреда здоровью, начиная от сливочного пива и заканчивая эйфорическими плазмоидами. В любом случае, вам стоило больше доверять преподавателям и просто спросить об этом. А теперь идите… Наказание найдёт вас позже.

— О-ой, миленький, на кого же ты меня покидаешь на что я растила кровиночку мою забирают увозят навсегда увозят ой кровиночка моя, о-а-а, — убивалась толстая пожилая женщина на краю перрона, около состава с только что прошедшими военкомат призывниками. Её сын стоял рядом, пытался её утешить:

— Мам, ну что, ты, ну хватит меня… Ну, неудобно, мам.

— Ой, не пущу, убьют, не вернётся…

Над платформой стояли вой и плач — пожилая женщина была не одинока в своём горе. Из вагонов — теплушек выглядывали молодые, только что обритые призывники, ещё в рубашках и гражданских пиджаках. Они хорохорились, но было видно, что ещё немного — и расплачутся и они.

Паровоз дал два гудка.

— По вагонам! По вагонам! — закричал сопровождающий офицер, идя от паровоза к хвосту состава. На пути он заталкивал в вагоны тех, кто не мог сам оторваться от родителей. Большинство отходили довольно спокойно, но пожилая женщина вдруг повисла на шее у сына и закричала:

— Не пущу! Не вернё-ётся!