В поисках Счастливчика

– Ну и видок был у вас обоих, когда я вошёл тогда в комнату, – захохотал папа. – Напомни, пожалуйста, он успел подушиться твоими духами или нет? Что-то я стал забывать…

– Смейтесь, смейтесь, – сказала мама, гордо вздёрнув подбородок. – В следующий раз он съест твою рукопись, и мы посмотрим, что ты скажешь…

– Рукописи не горят, – важно ответил папа и снова углубился в список вещей необходимых для похода.

– Что ж, – сказала мама, после минутной задумчивости. – Всё к лучшему. По крайней мере, мне не придётся три дня готовить, и я смогу спокойно закончить свой проект.

– Конечно-конечно, – заверил её папа. – Занимайся своими делами. Мы тебе совершенно не помешаем.

– Что-то я сомневаюсь, – с сомнением ответила мама.

– Уверяю тебя, – лучезарно улыбнулся папа. – Это будут твои самые спокойные три дня на даче.

Глава 2

Как дела, чемпион? – поприветствовал папа Счастливчика, поднявшись рано утром на второй этаж. – Всё бегаешь?

Счастливчик приветственно пискнул, не переставая быстро-быстро работать лапками в своём беговом колесе, которое папа установил ему в вольер. Чудо-колесо сразу же ужасно понравилось малышу, и теперь он каждое утро носился в нём около часа.

– Похоже, ты всерьёз готовишься к Лесным Олимпийским играм? – усмехнулся папа, меняя Счастливчику воду и ставя миску с едой. – Рассчитываешь на золото? С твоим проворством, ты можешь получить сразу несколько наград, помни об этом. Интересно, какие у вас там есть дисциплины? Метание желудей? Бег по кочкам? Прыжки с шестом через камыш? А может, болотная борьба?

Малыш молча сбавил ход и, выбравшись из колеса, принялся за еду.

– Но ты, пожалуйста, помни, кто твой тренер, – напутствовал его папа. – Этот тренажёр моих рук дело. А твой рацион, это же завтрак чемпиона! Орехи, фрукты, парочка бабочек для выносливости и великолепный жук, который очень богат протеином. Да, если тебе и суждено занять постамент, то в этом и моя заслуга…

Но Счастливчик не слушал папу и, подкрепившись, снова забрался в колесо и побежал.

– Железный характер, – усмехнулся папа, тщательно закрывая вольер. – Ладно, не буду тебе мешать…

Папа взял несколько книг с полки и стал спускаться вниз.

– Пока, чемпион, – сказал он уже из люка. – Уверен, в болотном марафоне тебе не будет равных…

Счастливчик снова промолчал и продолжил свой бег. Ему уже шёл третий год и из пухлого, немного неуклюжего малыша, он превратился в ловкого и хитрого зверька, чуть поменьше Степашки, который изучил своих хозяев не менее основательно, чем они его. Но главное, какое-то новое, неизведанное доселе чувство переполняло Счастливчика. Оно было похоже на голод, который невозможно утолить едой и на грусть, у которой нет причины, и в то же время, он был полон сил и энергии. Всё его тело словно трепетало от возбуждения и когда он боролся со Степашкой, и упрямому скотч-терьеру приходилось туго и победы теперь не часто доставались ему. Это странное чувство возникло весной, как только Счастливчик проснулся в своём домике, и запах леса принёс ему через открытое окно какую-то весть, зовущую и тревожную, только малыш никак не мог понять какую именно. Целыми ночами Счастливчик просиживал в своём вольере на балконе, внюхиваясь в ароматы близлежащих болот и прислушиваясь к ночным шорохам, и его глаза горели в сумраке, и от избытка сил, он каждое утро подолгу бегал в своём колесе, а после, скакал по брусьям и лазил по канату. Под тонким слоем жирка, который, всё же, лежал на его бочках, образовались тугие мускулы и маленький зверёк походил на тугую пружину, готовую в любо момент яростно распрямиться. Однако, он был по-прежнему мил и игрив со всеми, и всё также любил сидеть у кого-нибудь на коленях и изучать содержимое его карманов. Но ночами, когда совы и летучие мыши бесшумно кружились над участками, и какая-то странная птица начинала кричать на болотах, он менялся и, глядя на него в эти моменты, никто бы не мог сказать, что Счастливчик вырос в неволе. Перед сном, папа всегда навещал его и включал специально сконструированную ловушку для насекомых. Ночные букашки летели на яркий свет лампы, ударялись об экран и падали сквозь сетку в клетку к Счастливчику. Развалившись в уголке, точно находясь в дорогом ресторане, малыш разборчиво подбирал с пола упавшее к нему угощение и неспешно ужинал. Иногда папа болтал с ним о всякой всячине, иногда нет. Зачастую, они просто сидели на балконе и молча слушали тишину. Ветви сосны тихо скреблись по крыше дома, звёзды ползли над их головами и они оба о чём-то думали, изредка обмениваясь быстрыми взглядами. Потом папа вставал, гасил лампу, гладил Счастливчику нос и уходил спать, оставляя малыша одного и порой, когда ночи были тёплыми, тот так и засыпал под открытым небом, а утром, просыпался от болтовни сорок, которые с любопытством изучали его сидя на ветвях сосны. Его изумрудна шерстка была покрыта каплями росы, но ему не было холодно. Напротив, прохладная свежесть утра бодрила его, и он мчался в своём колесе, представляя себя бегущим по лесу, среди густых трав и высоких деревьев.