В поисках смысла. Сборник статей

Известные попытки ответов на эти вопросы нельзя назвать удовлетворительными. Например, весьма распространенное убеждение, высказанное еще Филоном Александрийским, будто обрезание – это гигиеническая процедура, служащая для предотвращения инфекционных заболеваний, не подтверждается большинством специалистов. Интерпретация обрезания, как применяемого в примитивных племенах обряда инициации (посвящения в мужчины), не может быть распространена на новорожденных младенцев. А утверждение, согласно которому обрезание практикуют, потому что это религиозный обряд, не объясняет вообще ничего и само нуждается в объяснении. Не раскрывают смысл обрезания и сами иудеи, лишь констатируя, что оно является символом завета между богом и народом Израиля.

2

Однажды, читая Станислава Грофа, я натолкнулся на любопытную запись. Один из его пациентов сообщал, что в ходе трансперсональных переживаний ему открылось, будто бы обряд обрезания, широко применявшийся у древних финикийцев, египтян и евреев, как главное условие союза человека с богом, на самом деле был заменой принесения ребенка в жертву [«Путешествие в поисках себя». М., 1994, стр.99]. Это сообщение натолкнуло меня на мысль, что изначально обрезание вполне могло служить символической кастрацией, цель которой – привязка всех особей племени к тому или иному божеству.

В самом деле, логика подсказывает, что в случае кастрации, как и в случае принесения ребенка мужского пола в жертву, мужчина просто устраняется от процесса воспроизводства. Получается, что мужчины племени, путем принесения в жертву детородного органа, передают божеству свою детородную функцию. В результате божество становится мужем всех женщин племени, дети, рожденные от брака с обрезанными мужчинами, – детьми божиими, а народ – народом божиим.

Отсюда строжайший запрет для женщин племени на вступление в брак с чужеземцами. Так, в гл. 16 Иезекииля бог, обращаясь к дочери Иерусалима, называет такой брак блудом: «Ты понадеялась на красоту твою, стала блудить» [15]. «Блудила с сыновьями Египта» [26]. «С сынами Ассура» [28]. «Умножила блудодеяния твои в земле Ханаанской» [29]. «Я буду судить тебя судом прелюбодейц» [38]. «И утолю над тобой гнев Мой» [42]. Именно поэтому одновременно с обрезанием у евреев вводится левират (от лат. lever – деверь) – вид брака, когда оставшаяся по какой-либо причине без мужа женщина обязана вступать в брак с его ближайшим родственником. Тем самым исключалась возможность ее связи с выходцами из иных племен.

В то же время мужчинам племени вступление в брак с иноплеменными женщинами не запрещалось. По-видимому, считалось, что любая чужеземная женщина, вступая в брак с обрезанным мужчиной, уже тем самым становится такой же женой бога, как и все женщины племени. Так, первой женой Соломона была египтянка, женой Вооза – моавитянка Руфь, женой Исаака – халдеянка Ревека, а женой Моисея – мадианитянка Сапфора. То есть разрыв с «Богом отцов своих», а значит, и разрыв связей с племенем мог наступать у евреев только в результате брака женщин с иноплеменниками.

Таким образом, если обрезание – это символическая кастрация, целью которой является превращение народа Израиля в детей божиих, то ответить на поставленные вопросы не составит труда. Завет с богом – это, прежде всего, завет брачный, поэтому обрезание крайней плоти у мужчин является способом устранения возможных соперников. Чтобы народ Израиля был народом божиим в полном составе, необрезанных мужчин в нем быть не должно даже временно, поэтому новорожденный ребенок мужского пола должен быть обрезан сразу после рождения. А поскольку отказавшийся от обрезания отступник автоматически превращается в соперника, он подлежит истреблению именно как соперник. Возможно, этот факт и отражен в истории Авраама и Исаака: Исаак не был принесен в жертву потому, что был обрезан.

Казалось бы, все здесь ясно, и на этом в нашем исследовании можно поставить точку. Однако не все так просто. Практика показывает, что за каждым ритуальным действием, за каждым символом, сколь бы духовным он ни казался, должна стоять какая-то вполне реальная потребность, какая-то оправданная жизненной необходимостью цель. Поэтому остается еще один вопрос. А именно – какую реальную потребность, какую цель следует видеть за этим обрядом?

3

Конечно, чтобы ответить на поставленный вопрос, здесь нам придется вступать в область предположений и трудно доказуемых гипотез. Но, думаю, я вряд ли сильно ошибусь, если предположу, что главной целью обрезания, как способа подчинения человека богу, является его подчинение исходящему от этого бога Закону.