В поисках смысла (сборник)

Если это не Большой Брат, то чего еще нам тогда опасаться?

33. Битва за внимание

В начале 90-х один мой знакомый радостно сообщил мне, что новости он теперь узнает по интернету. Даже одна из центральных российских газет, рассказал он, доступна теперь через компьютер. Я только подивился его выбору: ну надо же, вместо того, чтобы включить телевизор или подойти к газетному киоску, приходится идти куда-нибудь, где есть подключенный компьютер (а вдруг он окажется занят?) и там вводить какие-то пароли, адреса… Зачем такие сложности?

В середине 90-х мне предложил мой тогдашний работодатель установить интернет на домашний компьютер. Я долго не соглашался. Если что-то срочное, можно по факсу письмо отправить из конторы. А новостей мне и по обычным каналам уже слушать не хотелось… Но весной 97-го я впервые вышел в сеть из собственного дома с максимальной скоростью 14 440 бит/с, и на месяц мне хватало десяти часов дайл-апа. Но уже к концу года я понимал, что без электронной почты мне теперь не обойтись. А еще через несколько лет, приезжая в любое место, я сразу узнавал, как тут в сеть выходят.

Новые информационные технологии неизбежно меняют отношение к миру и к слову. Изобретение печатного станка, когда стало можно выпускать в свет большое количество одинаковых книг, преобразило не только облик библиотек, но буквально всё, от содержания книг до манеры чтения. Нынешняя информационная революция тоже меняет мир, причем куда быстрее, чем прежняя, и уже ясно видны некоторые векторы этих изменений.

Один из этих векторов — инфляция информации. Пятнадцать лет назад мы сами искали в сети то, что нам было надо, и очень радовались, когда находили. Сегодня на нас обрушивается поток бесплатной информации, и это далеко не только спам. Мой блог практически ежедневно френдят один-два других блоггера, которые прямо-таки бьются друг с другом за мое внимание. Они публикуют любопытные факты, яркие фотографии, словом, делают всё, чтобы я хоть на несколько секунд задержался у них в блоге. Так, видимо, повысится стоимость рекламного места, но мне даже не нужно смотреть рекламу (да она у меня просто отключена), важно, чтобы я туда зашел.

Социальные сети… Да, благодаря им я за последние полгода нашел кузину в Сиэтле, которую никогда прежде не видел, и ту девочку, с которой в 12 лет дружил в пионерском лагере. Это было очень приятно. Но с каким упорством сети теперь соревнуются за то, чтобы я проводил как можно больше времени именно в этой, а не в той: тут и виртуальные подарки, и музыка, и всяческие игры с развлечениями… Тоже ведь рекламная площадка.

Что будет через двадцать-тридцать лет, не берусь и гадать. Полвека назад фантасты предсказывали межгалактические полеты, телепортацию и колонизацию ближнего космоса, но никто не угадал нынешнего буйства средств коммуникации: мобильник почти у каждого уха, интернет почти в каждом доме. Возможно, еще через полвека автобусы, где каждому пассажиру не будет бесплатно предоставлен набор сетевых гаджетов, будут смотреться полнейшей архаикой. А проезд будет бесплатным, разумеется — то есть за счет рекламодателей.

Все это превращает нас в рекламопотребителей, и мы всё равно платим за эти возможности — цена уже заложена в стоимость товаров и услуг. Но интереснее другое: оказывается, наше внимание и наше свободное время становятся точно такой же валютой, как и наши деньги (тем более, что деньги тоже всё более виртуализируются). С каждым днем всё шире ассортимент. Только денег всегда можно заработать немного больше, а вот запас нашего внимания не так уж и велик, а в особенности — время нашей жизни. Да, в юности этот ресурс кажется безбрежным, и что такого страшного — просидеть всю ночь в интернете или за любимой игрушкой… Тем более, что там перед нами встает удивительный новый мир, такой непохожий на серые будни «реала»! Но, как сказал один умный человек, «умирая, ты ни за что не будешь жалеть, что слишком мало просидел за компьютером».

Во всех антиутопиях XX века тоталитарное общество жесточайшим образом ограничивало доступ своих граждан к информации. В фантазии Оруэлла даже английский язык подвергся насилию, чтобы на нем просто нельзя было сказать ничего недозволенного. В реальности до такого, конечно, не доходило, но стилистическое единообразие советских СМИ просто удручало. Мы жадно прислушивались к «голосам» из-за железного занавеса уже потому, что они говорили иначе. И когда разрешили говорить что угодно и как угодно, советская власть просто не устояла, не выдержала конкуренции.