В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Вроде бы все исследования и свидетельства убеждают нас в том, что крест (или часть его) был утоплен именно в речке Лосминка. Кажется, никаких сомнений быть уже не может. Масса косвенных доказательств однозначно указывает на это место. Все остальные потенциальные переправы, озерца и прудики отброшены по разным причинам. Останавливаться на них мы не будем, но поверьте, они были проверены все, и даже совершенно невероятные варианты тоже.

А теперь обратимся к мемуарам графа Хохберга-Баденского.

"Мы шли по большой дороге из Минска в Строгани ночью 5 декабря. Недалеко от села Крапивны ночью мы нагнали главный штаб итальянского вице-короля, который еще не выступил дальше, и нам пришлось ждать на морозе, пока он не очистит квартиры. Потом нам сказали, что еще не продвинулись фургоны с трофеями, взятыми из Москвы, как, например, крест Ивана Великого и другие вещи из Кремля. И мы опять должны были ждать. Обиднее всего, что часть этих вещей все равно погибла в непродолжительном времени в пути, а их остаток около Вильно".

Удивительно, через 20 дней, после того, как наш крест упокоился на последней переправе перед городом Красным, он словно птица Феникс вновь воскрес! Причем говорится об этом событии весьма буднично, в том контексте, что, мол, зря мы его так берегли, все равно пропал. Откуда же взялся второй крест? Или их было несколько?

Чтобы разобраться в данной проблеме, сходим в Кремль и посмотрим на знаменитую колокольню. Задираем голову и видим… целых три креста! Во время французского нашествия колокольня была в том же самом виде, и кресты над ней возвышались точно так же, как и сейчас. Теперь становится совершенно непонятно, сколько же крестов было снято французами с колокольни. И заодно не мешало бы выяснить то, какое количество из них французы увезли из Москвы.

Поиски информации по этому вопросу вскоре дали кое-какие результаты. Выяснилось, что перед уходом французов из Москвы была предпринята попытка взорвать и Ивановскую колокольню, и расположенную рядом с ней Филаретовскую пристройку. Приказ отдал маршал Мортье. Однако колокольня Ивана Великого осталась цела, а стоящая рядом с ней Филаретовская пристройка развалилась на куски, засыпав обломками площадь перед Чудовым монастырем и Успенским собором.

В марте 1813 года, когда начал таять снег, у северной стены Успенского собора, под обломками камней и кирпичей, был найден большой крест. По этому поводу начальник кремлевской экспедиции, тайный советник П. Валуев, уведомил в своем донесении епископа Августина, что найденный крест принадлежит Ивановской колокольне. В рапорте было сказано:

"Сего марта 5-го числа смотритель надворный советник Аталыков докладывал присутствию (совет директоров), что при обозрении им Кремля, оставшегося после сгоревшего дворца с Грановитою палатою железного материала, который по предписанию экспедиции велено было ему собрать и положить в кладовую, усмотрен им крест, бывший на Ивановской колокольне, лежащий у стены Успенского собора — близ северных дверей — приказано было от присутствия директору чертежной, архитектору, статскому советнику и кавалеру Его-тову и правящему должность архитектора коллежскому асессору Томанскому оный крест осмотреть и в каком положении найдут донести экспедиции, коими и надо знать, что по свидетельству их тот крест оказался действительно с главы Ивановской колокольни, но во многих местах, по-видимому, от падения с большой высоты поврежден и, что, кроме собственного их осмотра, приглашен ими был кузнец Ионов, производивший кузнечные работу, и звонарь Ивановской колокольни, которые тож утверждают".

Так оказывается, крест нашли! И никуда его не возили, а значит, и не топили! Об этом радостном событии незамедлительно уведомила газета "Московские ведомости" от 29 марта 1813 года.

Но не будем торопиться с выводами. Ведь среди обломков был найден железный крест, а вовсе не деревянный! Однако в тех же обломках был найден и второй крест, на сей раз деревянный. Ключарь Архангельского собора А. Гаврилов в рапорте Августину докладывал:

"Два креста, поднятые в развалинах Филаретовской пристройки, один железный, резной и вызлащеный, стоявший над большим колоколом, именуемый Елизаветенским, хранится в палатке, что под Грановитою палатою. Другой, деревянный, обитый медью и вызлащеный с простыми каменьями, стоявший над будничным колоколом, хранится в Архангельском соборе за жертвенником".