В поисках солнца (СИ)

Из-за того, что он опять глубоко ушёл в свои мысли, он не сразу заметил, что Олив покончила с питьём и теперь разглядывает его как-то странно и задумчиво. Присев прямо на пол — чтобы быть с нею взглядами на одном уровне — Дерек вопросительно поднял бровь.

Олив хмыкнула, отвела глаза, вздохнула, провела пальцем по каёмке кружки, наклонила голову, бросила на него беглый взгляд, чуть улыбнулась, снова хмыкнула и, наконец, поделилась своей мыслью:

— Деркэн, это, конечно, вообще не моё дело, кого ты годами долго и упорно убеждал в своей собственной безобидности, — передёрнула она плечом и скривилась от стрельнувшей в животе боли, — но, кажется, эта необходимость осталась для тебя далеко в прошлом. — Она прямо посмотрела на него и резюмировала: — Необходимость-то прошла, а манеру ты так и не изменил.

Спрятав глаза, Дерек тоже хмыкнул, потом отстранёно поинтересовался:

— А ты что же, полагаешь, что я не безобидный?

Ответом ему был взгляд столь скептический, что невольно напомнил о Райтэне — и Дереку даже показалось, что с уст Олив сейчас слетит поговорка друга про мозги.

Однако Олив лишь бледно улыбнулась и заметила:

— Ну, это уж тебе решать. — Затем распрямилась на своей лавке и сказала в потолок: — Я лишь хотела убедиться, что ты знаешь, что тебе уже не обязательно быть таким.

Дереку не нашлось, что ответить. Забрав пустую кружку, он встал и пробормотал: «Спасибо!». Она пробурчала что-то неразборчивое и вяло отмахнулась.

…наутро Райтэн и Дерек наперебой придумывали важные причины задержаться в деревушки ещё на денёк, но Олив сходу раскусила их уловки, и, закатив глаза, сдержанно отметила, что она женщина, а не калека, так что брод был успешно преодолён.

Как оказалось, делать это нужно всё-таки в обуви.

IV. Пути-дорожки. 1. Чем занимается в Северной Анджелии Олив?

IV. Пути-дорожки

641-642 года, лето-весна. Северная Анджелия — Брейлин — Аньтье

Вот новый поворот,

и мотор ревёт!

Что он нам несёт —

пропасть или взлет,

омут или брод?

И не разберёшь,

пока не повернёшь

за поворот.

Машина времени, «Поворот»

1. Чем занимается в Северной Анджелии Олив?

Олив прожила в Анджелии десять лет, и за это время успела обзавестись тремя близкими людьми.

В Эрмиду она ехала сказать третьей из них о том, что первые двое умерли.

Ещё в конце весны на восемьдесят седьмом году жизни отошла в мир иной старуха-кузнечиха, которая в своё время приютила Олив, и в избушке которой та и проживала теперь. Событие это, конечно, причинило боль, но, в какой-то мере, и облегчение, потому что наблюдать год за годом, как близкий человек угасает, и знать, что неминуемая развязка всё ближе, как ни крути, было отчаянно мучительно. Все эти десять лет, возвращаясь из своих походов, Олив с замирающим от тревоги сердцем опасалась, что встречать её будет уже некому. В итоге старуха мирно ушла у неё на руках, благословив и надавав советов на жизнь вперёд.

Вторая смерть тоже не стала неожиданностью — некий господин Рейтар был пиратом и контрабандистом, и жизнь его не отличалась спокойствием. С Олив его связывали сложные отношения, курирующие между полюсами острой вражды и вынужденного сотрудничества. Возможно, сложись обстоятельства иначе, они могли бы стать любовниками — вот были бы отношения, где искры летят до небес! — но не срослось, и теперь, когда Рейтар умер, Олив даже как-то пожалела об этих упущенных возможностях. Но пожалела мимолётно, без огонька.

На заре туманной юности у Рейтара была невеста, которая неудачно утопла в местных болотах ещё пятнадцать лет назад. От семьи этой невесты осталась одна лишь мать, и именно к ней теперь ехала Олив.

Оставив своих спутников осваиваться в Эрмиде — пожалуй, самом крупном городе Северной Анджелии, — Олив уверенным шагом направилась по знакомым улочкам на окраину, к слишком большому для одинокой вдовы дому. Против ожиданий, дверь ей открыла сама хозяйка — такое бывало нечасто — что позволяет нам хорошенько её рассмотреть.

Айлэнь Мидар выглядела максимум на сорок, хотя на деле ей было на десяток лет больше. По стройной гибкой фигуре и порывистым движениям со спины её можно было бы принять за девушку, да и голос, и глаза её были совершенно юными. Лишь одрябшая кожа, морщинки и седина в волосах выдавали, что она уже немолода.

— Олив! — рассиялась навстречу гостье улыбкой она, лёгким шагом сбегая со ступенек и увлекая ту в объятия.

Вскоре они устроились на кухне, где хозяйка торжественно презентовала яблочный пирог и заячье рагу, с таинственной улыбкой добавив:

— Это эксперименты Эсти.

Олив разулыбалась, и, откушав, вынесла вердикт, что эксперимент вполне удался. От удовольствия Айлэнь захлопала в ладоши, а потом заносилась, показывая то одну, то другую вещь, которая опять-таки оказывалась «экспериментом». Олив охотно хвалила: прекрасную шерстяную юбку, чью-то ровную пропись, резную ложку, прочную рыбацкую сеть и Бог весть что ещё. Разве что вышитое полотенце удостоилось горестно поднятых бровей и устало-обречённого:

— Ани?