В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов

Ааррэ Лекандер, первенец в семье канадских финнов Валтера и Ауне Лекандеров. Провинция Саскачеван, Канада. Фотография сделана летом 1931 г., за несколько месяцев до отъезда семьи в СССР. Из личного архива В. В. Лекандера

Вместе с тем интеграция в новое общество оказалась для финских иммигрантов достаточно сложной. Финны натурализовались медленно, прежде всего из-за того, что им трудно давался английский язык. По этой причине они старались сохранить тесные связи внутри своей диаспоры, расселяясь компактно и создавая многочисленные церковные и общественные организации, общества, клубы, коммуны, где могли использовать родной язык. Многие из переселенцев рубежа веков так и не освоили английский, всю жизнь вращаясь в финноязычной среде. Лингвистические контакты между иммигрантами и их англоязычными соседями привели в 19201930-х гг. к формированию нового креольского языка, так называемого финглиш (Finglish). Из финского языка он заимствовал грамматическую структуру, а из английского – словарный запас, в результате чего получались фразы вроде «karalla raidemme daun-taunille»[31], звучавшие для окружающих весьма экзотично. Местное население оценивало финнов как довольно странных, непонятных людей, живущих в своем замкнутом мире[32].

Театральный кружок в финском клубе, конец 1920-х или начало 1930-х гг. Провинция Саскачеван, Канада. Из личного архива В. В. Лекандера

Однако в своей среде финские переселенцы были очень активны в сферах социальной, общественной и культурной жизни. Первыми и самыми главными организациями американских финнов стали церкви и трезвеннические общества. В конце XIX в. произошел масштабный раскол внутри финского сообщества на религиозной и политической почве. С одной стороны выступали религиозные финны, придерживавшиеся консервативных убеждений и относящиеся критически к социализму не только из-за неприятия его экономических основ, но и из-за его враждебного отношения к религии. Они, как правило, стремились сохранить финское религиозное самосознание и быть принятыми в новое общество. С другой стороны, среди финнов-иммигрантов получали распространение леворадикальные идеи, что во многом объяснялось несбывшимися надеждами и разочарованием в «стране носорогов», как саркастически стали называть США некоторые из них[33]. Широкому распространению леворадикальных взглядов (по различным оценкам, их разделял каждый пятый или даже четвертый иммигрант[34]) способствовали и многочисленные финские политические, общественные, кооперативные организации, а также рабочая финноязычная пресса[35]. Левый активизм способствовал распространению антифинских настроений в американском обществе и служил поводом для подозрений со стороны правительств США и Канады. Это в свою очередь еще более осложняло положение иммигрантов и способствовало дальнейшему росту радикальных настроений.

Здание, в котором располагался финский рабочий клуб, конец 1920-х или начало 1930-х гг. Провинция Саскачеван, Канада

Революция в России и гражданская война в Финляндии усилили враждебность между двумя лагерями североамериканских финнов. В течение 1920-х гг., предшествовавших иммиграции в Карелию, в финском этническом сообществе окончательно оформились два различных социальных мира, которые фактически не пересекались[36].

Миграция на восток

В Россию массовая миграция финнов началась уже в первой половине XIX в., почти сразу после присоединения Финляндии к Российской империи. Как и более поздняя иммиграция в Северную Америку, она также была вызвана нараставшим аграрным перенаселением. Огромная масса бедноты не могла найти постоянную работу и вступала в конфликт с довольно жестким законодательством о бродяжничестве. Емкий русский рынок рабочей силы в этом отношении для многих был выходом из создавшегося положения, тем более что финляндцы, по крайней мере до реформы 1861 г., были более свободной категорией рабочей силы, нежели закрепощенное российское крестьянство. Стимулировали миграцию и частые неурожаи, вызывавшие голод и разорение широких слоев населения.