В поисках советского золота

Изучая организацию, на которую собирался работать, я узнал, что золотопромышленный трест находился в процессе передачи от одного государственного наркомата к другому, и центральное правительство брало на себя работу рудников, которые до сих пор находились под номинальным контролем местных государственных органов. Но поскольку не хватало — собственно, почти не было — опытных работников и инженеров, а также оборудования, организацию разбили на ряд региональных трестов, каждый из которых нес непосредственную ответственность перед центральным трестом в Москве.

Таким образом, появлялась возможность лучше распределять наличные ресурсы.

В течение месяца изучения я начал понемногу понимать, что промышленность целиком, как практически все в России, контролировалась политиками. Мне объясняли, что центральный трест и все региональные тресты, и каждая группа рудников находится в ведении управляющего, без технической подготовки, и главного инженера. Управляющий — политработник, член Коммунистической партии, а главный инженер — номинальный администратор, ответственный за организацию работы. Но функции двоих начальников перекрывались и, как я обнаружил позже, стоило политработникам получше ознакомиться с производством золота, они постепенно прибирали к рукам контроль надо всем. Однако главных инженеров назначали заместителями, так что, если один отсутствовал, другой мог выполнять функции обоих.

Политический контроль, как я заметил с самого начала, проходил через всю организацию сверху донизу. Во главе таких отделов Треста, как рудничный, обогатительный, транспортный, проектный, бухгалтерский и отдел снабжения, находились два начальника, один из них коммунист, а другой — технический эксперт. Совершенно очевидно, что второй был дублером, и окончательное слово было всегда за политработником.

Тот первый московский месяц, наверное, был самым трудным для меня в России. Я хотел заняться порученным мне делом и никак не мог. Сначала не удавалось найти хоть какого-то переводчика, и даже когда переводчик нашелся, не так легко было понять специфическую организацию советской добывающей промышленности. Я никогда ни с чем похожим не сталкивался.

Но на самом деле события развивались быстро, по русским понятиям о времени, с которыми я ознакомился позднее. В середине мая мне сообщили, что я назначен главным инженером группы золотых рудников, разрабатываемых в Кочкаре, в горах Южного Урала в западной части Сибири. Я немедленно — как поступил бы на Аляске или где-нибудь еще — попросил планы рудников, производственные показатели и калькуляционные ведомости, чтобы оценить, имеет ли смысл их разрабатывать.

Подготовить материал я просил молодого немецкого экономиста из управления. Он был убежденный коммунист, приехавший строить коммунизм с большевиками. Он сказал: «При нашей системе нет нужды беспокоиться о затратах. Если издержки производства на одном руднике высокие, это компенсируется низкими издержками на другом руднике».

Смысла в этом заявлении я не увидел, но был не в состоянии, да и не в настроении с ним спорить. Я собрал семью, мы снова сели в русский поезд, на сей раз в долгую поездку из Москвы на Урал.

III. Социалистическое золото

В первые дни в России я был слишком занят, чтобы размышлять о причинах, почему русские золотые рудники и месторождения до сих пор оставались без внимания. Наверное, для меня само собой разумелось, что дело в революции и гражданской войне, хотя и осознавал, что гражданская война уже несколько лет как закончилась. Я прожил и проработал в России годы, прежде чем мне удалось систематизировать причины заброшенности, но читателей столько ждать не заставлю, поскольку хочу, чтобы они разобрались в моих российских впечатлениях лучше, чем я в свое время.

Как всякому американцу, мне никогда не приходило в голову, будто человек, обнаруживший в земле золото, не захочет его добывать. Поэтому мне казалось совершенно нормальным, что большевистское правительство желает разрабатывать свои золотые месторождения и нанимает меня, чтобы им помочь. Но мне рассказывали, уже через несколько лет после прибытия в Россию, что решение возобновить золотодобычу в широком масштабе было принято после длительных дебатов среди влиятельных коммунистических лидеров, а некоторые коммунистические вожди остались недовольны, когда в конце концов было решено добывать золото.

Оказывается, изобретатели коммунизма, включая Карла Маркса и Ленина, придерживались мнения, что при коллективистской системе золото утратит большую часть ценности, и кто-то из них однажды саркастически заметил, будто золото при социализме будет требоваться только на зубные пломбы, и вполне может применяться для сантехнического оборудования, с равным успехом.

Большинство коммунистов, как я узнал позднее, склонны считать любое высказывание основателей их системы за непреложную истину, и потому целых десять лет после революции не обращали никакого внимания на громадные месторождения золота по всей России.