В поисках советского золота

Эти люди, безусловно, были мелкие фермеры, много и тяжело работавшие — видно по загрубелым рукам и мужчин, и женщин, у них были обветренные лица, как у всех, привычных к работе на земле. Но тогда они выглядели ошеломленными. Похоже, они не понимали, что с ними происходит и почему; не понимали и другие русские, видевшие, как их перевозят. Так вот, они и были «кулаки», их «ликвидировали как класс». Таков был процесс, который многие «эксперты» описывали не в одной книжке про Россию.

Я наблюдал «ликвидацию кулачества» до того, как прочел рассуждения экспертов. Мне казалось, будто большинство мелких фермеров России перевозили с места на место под полицейским конвоем. Я не понимал, зачем, как и большинство русских. Выглядело так: из Москвы пришел приказ, и вот его выполняют.

Однажды в поездке мы с женой оказались в поезде «Максим Горький» с людьми, которых куда-то перевозили. Русские в те дни грузовые поезда, используемые для перевозки пассажиров, называли «Максим Горький». Это фамилия известного русского писателя, который в молодости был бродягой. Теперь в России запрещено так называть эти поезда.

Разговаривая с крестьянами в нашем вагоне, мы обнаружили, что они и представления не имеют, куда их везут, и что они будут делать, когда доберутся до места.

Они рассказывали, как их забирала полиция и другие официальные лица в деревне, им говорили, что их куда-то отвезут. Им дали немного времени собрать личные вещи, и заставляли оставлять свои дома и мебель.

Может быть, те люди составляли исключение, и другим сказали, куда их везут и почему. Сомневаюсь. Все, кого я видел, выглядели полностью сбитыми с толку.

Множество книг описывает то время, там указывается, как и почему ликвидация кулачества велась этим способом. Авторы существенно расходятся во многих пунктах, но я скомпоновал наиболее вероятные объяснения с тем, что сам видел, чтобы дать представление о том, как все происходило на самом деле.

В предыдущей главе я назвал этот период второй коммунистической революцией, и сказал, что направлена она была преимущественно на мелких фермеров, сохранивших свои небольшие участки и кое-какой скот во время первой революции. В 1917 и последующие годы крестьяне охотно помогали коммунистам отнять землю у крупных землевладельцев, потому что им пообещали разделить эти земли между ними, как и было сделано.

Когда я приехал в Россию в 1928 году, в стране не оставалось ни единого крупного землевладельца, кроме государства. Землю разделили на мелкие участки, достаточные для обработки крестьянином со своей семьей. Крестьяне жили вместе в деревнях, часто на некотором расстоянии от пахотных полей, как сложилось в России за столетия. На всем протяжении страны нельзя было встретить отдельную ферму, такую, как у нас в Америке.

Около того времени, что мы прибыли в Россию, коммунистический генеральный штаб в Москве решил реорганизовать сельское хозяйство. Им не нравилось, что мелкие фермеры культивируют свои небольшие участки и продают продукты на базарах и рынках, вроде кочкарского, точно так же, как им не нравилось, что пастухи-кочевники передвигаются по степи со своими овечьими отарами, стадами скота и молочных кобылиц. Люди, которые так или иначе кормились от земли, составляли тогда около 85 процентов населения России, и коммунисты решили, что им не удастся реализовать свои планы превратить страну в индустриальную и социалистическую, пока останутся мелкие фермеры.

Вот коммунисты и разработали неординарный план реорганизации российского сельского хозяйства. Они уже конфисковали все крупные земельные владения и передали их государству, которое эксплуатировало их как огромные государственные фермы. Теперь коммунисты решили объединить мелких фермеров в «коллективные хозяйства» под контролем государства. Поскольку крестьяне уже проживали в деревнях, как я объяснил, и даже придерживались чего-то вроде кооперативной организации во многих селах, коммунисты решили, что будет легко и просто убедить мелких фермеров объединить воедино их участки и скот, и создать таким путем тысячи коллективных ферм, в которых мелкие фермеры утратят глубоко сидящее желание владеть собственной землей, а вместо того приобретут социалистический инстинкт. В то же время в коллективных хозяйствах можно будет применять крупномасштабную сельскохозяйственную технику и использовать самые современные технологии.

Многое говорило в пользу такого проекта, особенно в России, где крестьяне жили скученно в деревнях, и не требовалось строить ничего нового, чтобы провести предложенную систему в жизнь.

Казалось, дело лишь в том, чтобы убедить крестьян принять план, показав, что он будет выгоден им самим.