В поисках советского золота

Федеральная полиция была меньше заметна, когда мы прибыли в Россию в 1928 году, по сравнению с тем, когда мы уезжали в 1937. Мне кажется, что их функции росли, будто снежный ком. Что до их количества, оно увеличивалось и сокращалось в соответствии с политической атмосферой. После невероятной активности во время убийства Кирова был период сравнительного затишья в 1935 году и начале 1936. Затем, с обнаружением «вредительского» заговора среди высокопоставленных коммунистов в 1936 году и снятия начальника полиции, Генриха Ягоды, активность федеральной полиции стала более лихорадочной, чем когда-либо раньше, по моему опыту, и находилась на пике, когда я уезжал.

В том, что касается промышленности, однако, федеральная полиция не снижала активности в течение всего периода моего пребывания в России. Они считаются частично ответственными за то, что неладно в индустрии, — а многое, конечно, разлаживается в стране, где крупномасштабное современное производство вводится в строй впервые, работают необученные крестьяне, и руководят часто неопытные инженеры и управляющие.

Мне, как американцу, кажется, что федеральная полиция слишком глубоко задействована в советской промышленности. Полицейский ум, естественно, отличается подозрительностью и находит предумышленные преступления там, где их нет. Советские рабочие и служащие часто настолько «зеленые» в промышленности, что поистине надо быть умным человеком, чтобы разобраться, где вредительство, а где простое невежество. В советской индустрии хватает настоящего вредительства, знаю по собственному опыту.

Но знаю также, что полицейские агенты, как профессионалы, так и любители, стремятся отличиться. И вот они сообщают о любом пустячном промахе в каждой незначительной отрасли промышленности как о саботаже, и управляющие с рабочими погружаются в суматоху из-за одного полицейского расследования после другого, особенно в периоды политической напряженности.

Советские власти, с их раздутым полицейским аппаратом, кажется, попали в заколдованный круг. Чем больше полицейских агентов назначают в промышленность, тем больше получают докладов о подозрительных действиях, и тем больше расследований проводят полицейские, тем больше отстает промышленность, потому что работать некогда, все заняты, отвечая на вопросы полицейских. Когда сообщают об этом отставании, власти становятся еще более подозрительными, и назначают еще больше полицейских агентов. Новые агенты хотят показать себя более бдительными, чем их предшественники, и проводят расследования еще свирепее. Круг замыкается.

Когда мне сказали в Берлине, что мне следует подготовиться к полицейской деятельности в советской золотодобывающей промышленности, мне это не понравилось. И причин изменить мое отношение после почти десяти лет работы на советских рудниках у меня не возникло. Я могу понять, что какой-то полицейский надзор необходим в российской индустрии, хотя он не нужен на Аляске, например. В России все еще много людей, которые не приветствуют новый режим, и будут рады навредить ему, занимаясь саботажем в промышленности.

Но я уверен, что федеральная полиция приобрела слишком сильное влияние в советской индустрии, влияние, которое теперь трудно ослабить. Если они будут так же активны, как в последнее время, советская промышленность пострадает от слишком пристального надзора со стороны подозрительных полицейских умов.

Небезопасно разрешать любой полиции слишком большую независимость, как можно видеть на примере России. Федеральная полиция там стала слишком независимой, настолько, что они даже не доверяют свою корреспонденцию государственной почте или телеграфу. Не один раз я получал купе в набитом экспрессе благодаря любезности федеральной полиции, которая резервировала два купе для своих курьеров, но могла обойтись одним.

XVIII. Положение советских инженеров

У меня крепкое здоровье, но оно подверглось суровому испытанию на работе в России, и мы с женой провели большую часть первой половины 1935 года в Соединенных Штатах на медицинских осмотрах. Постоянные поездки в уже описанных условиях, питание чем попало и шестнадцать часов работы в день в течение длительного времени подорвут какое угодно здоровье.

Советская система, очевидно, предполагает, что руководители часто утомляются, при ней разрешаются периодические отпуска. В последнее время власти построили целую сеть домов отдыха и санаториев для высшего начальства, куда они отправляются на тщательный осмотр два или три раза в год. В этих местах русские часто ложатся в постель и непрерывно отдыхают две недели или месяц, накапливая энергию для работы на следующие полгода, когда будут спать только пять-шесть часов в сутки.