В поисках света

Я застал Щукинское училище в период расцвета: параллельно со мной, на дневном факультете учились все звезды теперешнего театра, будущие звезды театра и кино. Начиная от Насти Вертинской и кончая, ну, кем закончить, я не знаю… Михалков… Костя Райкин и так далее. Я видел массу интересного в своей жизни. Мне всегда были интересны люди, и их было очень интересно впитывать в себя. Разные способы жить, разные способы видеть и объяснять мир, разные способы думать, разные способы чувствовать. Мне люди были всегда интересней, чем я сам. Ну и главное — мне повезло — я встретил традицию, которую полюбил с самого начала и которую люблю до сих пор. Я перепробовал почти, наверно, все, кроме телекинеза и левитации. Этим я не занимался. Хотя я слышал про себя, что я якобы левитирую, — нет, телекинезом и левитацией не пробовал даже. Все остальное пробовал, кое в чем были очень приличные результаты, но, слава богу, я вовремя понял, что это баловство и к существу дела не имеет отношения. Я много чего умею делать руками, никогда не боялся, что останусь без средств к существованию, потому что всегда можно найти какую-то работу или придумать, как заработать денег на хлеб. Наверно, я не очень хороший семьянин. То есть, не наверно, а наверняка, потому что я бродяга и волк-одиночка. Но я всегда старался быть искренним в своих отношениях с людьми, потому что очень давно, году этак в 70-м — 72-м, я окончательно пришел к выводу, что высшая ценность в человеческих отношениях — это искренность. Я никогда не верил в то, что детей своих надо воспитывать. Я всегда верил в то, что все, что я могу дать своим детям, — это мир, в котором я живу, и поэтому руководствовался в отношениях с детьми тем же принципом — искренность, больше ничего. И я не изменил своего убеждения в том, что люди вынуждены жить жизнью, их недостойной. Я старался не осуждать никого и делил людей не на достойных и недостойных, а на тех, с кем мне интересно, и на тех, с кем мне не интересно. Я был очень жесткий лидер, азартный, сам от себя требовал по максимуму и также требовал от тех, кто работал со мной, пока однажды не понял, что это не совсем правильно, скажем так.

Я никогда не хотел уехать ни в Гималаи, ни в Америку, хотя у меня были такие возможности, даже при советской власти. Я никогда не занимался политикой — мне это не интересно, и до сих пор не интересно. Постольку и поскольку она отражается в жизни людей или отдельного человека, и не больше. Как профессия — это мне не интересно. А болтать об этом на уровне, так сказать, кухни, мне это не интересно. Это дело сложное, и нужно, если уж этим интересоваться, то надо более или менее профессионально, конечно.

Мне, по-прежнему, интересно жить. Очень интересно. И я с полной ответственностью перед высшими сферами, если они существуют, неоднократно заявлял — я готов воплощаться, воплощаться и воплощаться здесь, в мире людей. У меня нет никакой мотивации переместиться в какие-нибудь там высшие миры, совершенно никакой. Во всяком случае пока не было никогда. Мне безумно интересно здесь.

Мне кажется, что я живу очень, очень долго. В моей жизни было много-много всего разного… и это мне нравится. И я готов жить еще очень долго.

Если это будет, мне не надоест.

Твое Лицо.

Ты смотришь на меня

Так просто и спокойно.

То ли ты моя проекция,

То ли я Твоя.

Где-то затерялся последний ответ.

Иерусалим. 6 января 2000 г. —

С.-Петербург. 6 января 2001 г.