В поисках тебя

По мере того как он говорил, Джуди то бледнела, то краснела. Когда Рене замолчал, она подлетела к нему и со всего маху влепила звонкую пощечину, сопроводив нецензурной бранью. Потом развернулась и направилась к входной двери.

– Если будешь строить козни Анаис, – предупредил ее напоследок Рене, – сын узнает о твоей подлости. Я обещаю.

– Не смей мне угрожать! – заорала Джуди. – Мартин скорее поверит матери, чем какому-то оборванцу. Ты не сможешь ничего доказать. Я буду все отрицать!

– На моем мобильнике сохранились записи всех телефонных разговоров, в которых ты давала мне указания. Я отправлю ему послушать, и посмотрим, кому он поверит.

– Ты пожалеешь, что встал у меня на пути!

Дверь за Джуди захлопнулась с громким стуком. Рене представил забавную картину, как, едва покинув его номер, Джуди вмиг превращается в невозмутимую светскую даму. Идет с гордо поднятой головой, снисходительно улыбается знакомым, а в душе кипит ярость. Вот он, еще один непреложный закон светской жизни – никогда не показывай своих эмоций, веди себя сдержанно и манерно. Фальшивый мир, прикрытый мишурой внешнего благополучия, добродетели, респектабельности. Джуди так искренне улыбалась Анаис, что трудно было усомниться в ее хорошем отношении. Наверное, правда удивит и испугает будущую жену Мартина, но по крайней мере она станет осторожнее в общении с людьми. Рене посмотрел на часы. Его письмо уже доставили. Интересно, какие чувства испытала Анаис, узнав правду? Нашлось ли в них место сожалению о нем? Рене поспешил отогнать напрасные надежды. Джуди сказала, что помолвка состоялась. Мартин сделал предложение и получил согласие.

Как жить дальше? За какую невидимую нить можно зацепиться, чтобы не сойти с ума? Рене устало опустился на диван и чисто машинально сцепил пальцы на затылке. Он столько всего передумал за эти часы. Но разговор с Джуди стал решающим аргументом в пользу окончательного расставания с прошлым. Больше не будет любви за деньги. Пора научиться слушать и прощать. Дальше откладывать бесполезно…

Анаис сидела в салоне длинного черного лимузина, кутаясь в тонкую шифоновую накидку. Ее открытое платье оказалось слишком легким для прохладного августовского вечера. В автомобиле, конечно, было тепло, благодаря климат-контролю, но согреться толком все равно не удавалось. К тому же через несколько минут ей предстояло пройти по красной ковровой дорожке под вспышками камер, сопровождаемой десятками пар глаз. Ее звездный час неумолимо приближался, но радость в сумбуре эмоций едва ли занимала ведущее место. Скорее, все сильнее давала о себе знать тревога, к которой примешивались страх и надежды.