В поисках цели

Прокашлялся, вызывая истеричное эхо в обклеенной плиткой «гигантской ванне», проверяя работу связок, и едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на рвотный кашель умирающего. Мужик моё пения, уже не смог проигнорировать.

— Спирт после трупов — зло! — выдал он, и бесцеремонно сгреб меня в охапку.

Потащил куда-то в неизвестность, пока я задыхался, воюя с собственными легкими, что решили высказать своему хозяину все, что они думают, тупо сжавшись в старую мочалку. Старую, высохшею и всеми забытую.

Швырнул «гулящее тело» на пустующею кушетку как игрушку, и приказал, глядя прямо в глаза:

— Лежи здесь, и не дергайся!

Поднял с пола простынку, давая мне понять что — это моя кушетка! Я с неё вот только что сполз! Объясняя мне тем самым, где сейчас я нахожусь. Вон тело с обгоревшей рукой выпавший из-под «одеяла», а парень без головы... А до выхода то всего одна кушетка предо мною! Но...

Мужик прикрыл меня простынокой, и довольно потирая руки, пошел на выход, напивая веселеньки мотивчик с плохой рифмой:

— У меня сегодня выходной! Спирту много привезли! И конечно я напьюсь! Будет что потом, рассказать жене на свадьбе, если я когда женюсь!

Вот сейчас он выйдет, и мне отсюда не выбраться будет! Я тут окоченею, и...

— Мистер! — крикнул я, сползая с кровати, но легкие выдали просто «хо» и выключились из работы тела уже по причине разошедшегося «шва».

Слез с кровати, решая догнать уходящего человека, но упал на пол. От удара, мозги отключились, окончательно, лишая меня возможности ориентироваться в пространстве при помощи вестибулярного аппарата. А вслед за ним, отключилось и зрения, погружая меня в бесконечный мрак.

Осталось только осязание и слух! И, память! Что рассказывает мне, где я нахожусь на основании последней видимой картинки. Говорит, что вон там, есть коечка, с почти невесомым телом! Надо только пнуть!

И я пнул, вложив в удар всю злость и силу!

— Что за!? — донеслось до меня за миг до грохота удара.

Кажется, я попал предельно точно! И кровать на колесиках, не только заклинила собой дверь выхода из холодильника морга, но и сбила патологоанатома с ног! Что сейчас бранясь как черт, и ругаясь как бес, предпринимает попытки выбраться из под железной конструкции.

У меня появилось время! Мозги — работать! Работать не шалить! Раз... да! Глаза, ну вы то хоть? Тоже нет? Сенсорика? Да неужели! Я, наверное, облысею потом.

Появилась картинка! Встаю, опираюсь на окружающее металлические конструкции, аккуратно ковыляю к только освободившемуся из под гнета стали врачу, что заодно и оттолкал придавившею его кровать куда подальше от входа. Мило улыбаюсь ему, глядя мертвыми глазами, и прохожу мимо, пока он, прибывает в легком шоке, от моего вида в свете многочисленных ярких ламп помещения пред холодильником.

Ничего интересного — сделал вывод я, оглядев это помещение и поняв, что это коридор. И тут кроме столика с бумагами и двери прямо напротив той, из которой я вышел, и нет ничего. Вернее — на большею дистанцию я просто не «вижу». Присел на стол, заваленный бумагами, так как поддерживать тело в вертикальном положении и дальше ориентируюсь только на картинку внешней реальности — невыносимо.

А это что такое?! — выдернул из под себя документ, угол которого загнулся и чувствительно впился в мою попу. Глаза, работать будете? А я вас не спрашиваю, я повелеваю! Тут светло и просторно! РАБОТАТЬ! С вами вон печень уже немного кормом поделилась, разрушив сама себя, и даже организовав доставку средствами теми тремя граммами крови, что кое-как доползли доверху по сосудам.

Ага, неизвестная номер!.. арррх! Все расплывается! И строчки прочитать не могу нормально! Жесть, еще и слезятся, хоть три хоть не три. И фокус скачет. Не прочитать... да этож я! — увидел я собственную фотографию прилепленную к данным бумагам — ну и видок же у меня тут... как будто из могильника сбежал.

Первое, что бросается в глаза — царапины! Много царапин! Очень много! Они в большинстве своем все мелкие, но их количество... создает ощущение потертости, при том, что грязи на теле с фотки невидно совсем — а я помню, насколько было пыльным моё тело ТАМ! И это не считая того, что оно во время «сна» наверняка обделалось по полной.

Значит, меня отмыли, прежде чем фотографировать. И сделали это ровно перед тем, как вырезали сердце — грудь на фото все еще цела и не разодрана небрежным резом, что я до сих пор вынужден сжимать одной рукой в складку как непослушный халатик без пояса.

Ну а так... ну да, ухо рассечено, на правой руке ссадина большая, когда только поймал? Губы по трупному обескровлены, но ничего... опознаваема вообще-то! Хоть и разрез глаз и цвет кожи тут еще несколько более азиатски, чем сейчас — я побелел! А глаза вернулись к более привычному виду за время сна вместе с рассосавшимся фильтром для воздуха. Сила... лечит, но она против мутаций.

Оторвался от фотографии, подняв глаза на нависшего рядом патологоанатома.