В поисках убийцы

— Да, это очень возможно! — воскликнул Прохоров. — Я узнал вот что, — и он рассказал про Семечкина, про поиски Патмосова и про браслет.

— Э! — задумался Горянин. — Действительно, серьезное дело…

— Но Елену Семеновну нужно спасти! — сказала Горянина.

— Непременно, — отозвался Прохоров. — Я за ней поеду.

— Она говорила мне, что поедет с ним в Ялту.

— Ну, Ялта — небольшое место, — сказал Горянин, — там ты, Сергей, понятно, сумеешь найти их и спасешь нашу милую Елену Семеновну.

— Я еду сегодня же. Мне надо быть в Москве. Там я пробуду два дня, а потом поеду в Ялту. Но, если я не найду их, тогда что?

Горянин тихо свистнул.

— Понятно, трудно по России искать этого Чемизова: он мог уехать в одном направлении, пересесть, вернуться и поехать совсем в другую сторону. Не знаю, что тебе и посоветовать. Но ведь у вас такой советчик, как Патмосов. Чего лучше?

— Во всяком случае, — решительно заявил Прохоров, — я еду сегодня в Москву, заканчиваю свое дело, и оттуда в Ялту. Не найду там Елены Семеновны, протелеграфирую Патмосову. А если вы, дорогая Евгения, Павловна, что‑нибудь узнаете, то Богом молю вас… Эти два дня я в Москве. «Лоскутная» гостиница, а затем в Ялте. Телеграфируйте туда на станцию.

— Как только узнаю что‑нибудь, тотчас сообщу, — сказала Горянина. — Благослови вас Бог! Вы меня заразили страхом. Я теперь не буду спать ночи. Бедная Елена Семеновна! С ней, может быть, Бог знает что!

— Да, если все это так, то господин Чемизов, так сказать, — фрукт, — проговорил Горянин.

— Кандидат в каторжные работы, и я добьюсь этого, — сказал Прохоров. — По крайней мере, Патмосов почти не сомневается, что он — убийца Коровиной. Теперь задача — поймать его.

— Ну, благослови тебя Бог! — пожелал Горянин. Я тороплюсь.

Он пожал руку Сергею Филипповичу и, поцеловав жену, удалился.

Прохоров посидел еще несколько времени у Горяниных, выпил кофе. В тот же день он собрал необходимые бумаги, уложил чемодан и с одиннадцатичасовым поездом уехал в Москву.

XVI Возобновившиеся разговоры

Графиня Фигли-Мигли устраивала обычный небольшой вечер с танцами для молодежи. В ее доме собрался избранный кружок, и в ярко освещенных богатых и уютных покоях чувствовалось оживление. В зале молодые люди танцевали под рояль, в соседней комнате играли в карты, а в уютной гостиной сидели пожилые люди и вели беседы на политические и общественные темы. Графиня переходила от группы к группе, с обворожительной улыбкой прикладывала к напудренному носу лорнет и очень ловко давала беседе то направление, которое желательно было в ее салоне. Здесь были и генерал Чупрынин, и прокурор Светевич, восходящее светило, которого прочили в министры, и остроумный Семен Николаевич Струков, молодой военный юрист, и генералы на действительной службе, и атташе посольства, и несколько дам высшего света.

Чупрынин окончил игру, встал и перешел в гостиную.

— Как играли? — обратился к нему молодой чиновник министерства иностранных дел.

— Скверно, — ответил Чупрынин. — Не везет в последнее время. Ну, ваше превосходительство, — обратился он к Светевичу, — как насчет «моей руки»?

Прокурор удивленно взглянул на генерала.

— Не понимаю, ваше превосходительство.

— Вот тебе раз! — воскликнул Чупрынин и обратился ко всем: — Вот вам и наша юридическая машина. Вообразите, в декабре месяце мой «Милорд»… собака у меня так зовется, страшный дог, огромнейшего роста… Да, так вот мой Милорд принес к нам в кухню оторванную, замерзшую женскую руку.

— Ах! — воскликнула подошедшая графиня Фигли-Мигли. — Какие вы ужасные вещи рассказываете! Откуда она достала эту руку?

— Со двора, графиня, — ответил Чупрынин. — После этого нашли еще одну ногу, а потом голову. Говорили, что зарезана прекрасная молодая женщина. Я все время жду, когда раскроется это преступление, и вот вам: до сих пор ничего неизвестно, а наш Петр Станиславович даже забыл об этом деле!

Прокурор снисходительно улыбнулся:

— Ваше превосходительство, если обнаружено преступление, то, могу вас уверить, преступник не может скрыться. Дело времени.

— Вот снова начинается тот же разговор! — вкрадчивым голосом произнес Струков. — Я опять протестую. Мы однажды уже вели с Петром Станиславовичем принципиальный спор. Он утверждает, что если раскрыто преступление, то преступник должен быть непременно найден, а я говорю, что, несомненно, есть преступники, не разысканные при наличности открытого преступления. Я даже указывал на несколько таких случаев.

— О, эти случаи! — небрежно протянул прокурор. — Они ничего не доказывают, потому что все указанные вами имели давность лишь одного года. Подождем, и преступники будут открыты.

— А помните, тогда на вечере у адвоката Горянина нам показали опыт внушения?

— Это не доказательство; это было нечто вроде фокуса.

— Да, — перебил генерал, — а как же с тем ужасным преступлением?

— Не могу вам сейчас сказать, ваше превосходительство, — ответил прокурор, — такая масса дел, что я временно упустил это дело из виду. Несомненно, следователь и полиция занимаются розысками, и наступит час, когда преступник будет схвачен.