В поисках упавшей ракеты

«Как не вовремя», – Вадим откатился вправо. В то место, где он только что находился, ударили пули. Лежать, оставаясь на месте, было нельзя, следовало прорываться дальше. Рукоять АПСБ мгновенно оказалась в правой руке, незаряженный автомат в левой. Рывок. Почти не глядя, три выстрела подряд в замешкавшегося негра, и тут же изо всех сил отталкиваясь ногами от земли вперед и только вперед, стреляя направо и иногда налево. Патроны в обойме пистолета кончились. Машинально сунул АПСБ в кобуру, одну за другой отправил прямо по курсу две наступательные гранаты, не останавливаясь, побежал дальше. Разрывы воспринял как хлопки. Осколок собственной «РГД-5» пребольно ударил в правое плечо. Споткнулся, падая, успел сгруппироваться и, насколько это было возможно с рюкзаком, перекатом ушел от пуль еще одного вражеского пулеметчика. Услышав совсем рядом английскую речь, отправил туда последнюю гранату. Со скоростью перезарядил оружие. Теперь, по его расчетам, оставалось сделать крайний рывок, и он окажется вне американских позиций. Пистолет убирать не стал, взял в левую руку, автомат в правую, боль от попадания осколка оказалась терпимой. Даже не пытаясь отдышаться, поднялся и побежал, стреляя направо и налево, даже не стараясь смотреть, куда, собственно, летят пули. Автомат щелкнул затвором, извещая об опустевшем патроннике, АПСБ все еще продолжал плеваться выстрелами, но вот и в его магазине закончились патроны. Петрович даже и не подумал перезаряжаться, он только ускорил бег, вложив в него последние остававшиеся силы. Каждый вздох – хриплый стон, икроножные мышцы превратились в камень, и только усилие воли заставляет их выполнять свою работу. Бежал Банников по прямой и не только от того, что на всякие хитрости типа зигзагов у него уже не хватало сил, но и потому, что сейчас считал любое петляние абсолютно бессмысленным. В этом его рывке не было рациональности, одна лишь слепая вера в собственное везение, в удачу, в Фатум. И лишь одна мысль билась в его голове: «Лишь бы не свои, лишь бы не свои».

Вадим хотел бы выкрикнуть заветное слово «свои», хотел, чтобы его услышали, увидели, поняли, кто этот бегущий между двух огней безумный. Поняли и не взяли на прицел, не потянули пусковой крючок. Но он бежал молча, на крик не хватало дыхания. Петрович захлебывался собственным бессилием. Грудь начала раздирать жгучая боль. Вадим на мгновение подумал о настигшей его пуле, но почти сразу понял, что это не так. Сил не осталось. Рухнув вниз и оказавшись под защитой в стопорщившейся бугром каменной россыпи, он некоторое время лежал и, как выброшенная на берег рыба, широко распахнув рот, жадно втягивал в себя воздух. Если бы сейчас рядом оказался враг, он бы не нашел в себе сил пошевелиться и, наверное, безропотно позволил себя убить. Но постепенно к Банникову начало возвращаться осознание происходящего. Он, зарядив оружие, принялся вслушиваться в звуки и почти сразу сообразил, что в какой-то мере достиг цели – ведь он находился в нейтральной зоне. Увы, но по раздававшимся за спиной крикам стало понятно, что убежать удалось не так далеко, как хотелось. И он пополз вперед, пополз, обдирая ладони, стирая в кровь локти. Один из наколенников Вадим потерял, и теперь его правовое колено саднило болью. Над головой почти беспрерывно свистели пули. То с одной, то с другой стороны слышался грохот гранатометного выстрела, следом тело ощущало доносимую камнем дрожь от разрыва и сразу же накатывал громоподобный звук. Он продолжал продвигаться к своим.

– Петрович! – голос Бурцева прилетел как бы издалека. – Петрович! – нет, это был не обман слуха, не галлюцинация, это и в самом деле кричал, на миг выглянувший из-за камня командир первого отделения.

– Я, я здесь, – хрипло ответил Банников, его душа мгновенно наполнилась несказанной радостью. «Его заметили! Он добрался!»

Вадим посмотрел вперед, мысленно отмерил расстояние, затем оглянулся назад – за спиной, прикрывая его от американцев, лежали обломки разрушившегося от времени скального выступа.

«Где наша не пропадала», – Петрович всеми четырьмя конечностями оттолкнулся от поверхности, вскочил на одеревеневшие от усталости ноги и изо всех сил припустил к махавшему ему рукой Бурцеву. Впрочем, тот, увидев предпринятый Банниковым «маневр», вскинул автомат и принялся часто-часто стрелять в направлении противника, тем самым пытаясь хоть как-то прикрыть бегущего прапорщика.

Растянувшись в длинном, завершающем бег прыжке, Петрович понял: его подстрелили – пуля ударила по левому боку, задела пару ребер и, кувыркаясь, полетела дальше. Острая боль не позволила сгруппироваться, Банников кучей тряпья повалился на землю и тут же почувствовал, как его подхватили и оттащили в сторону.

– Живой? – над Вадимом наклонился Бурцев.

– Вы как? – выдавил Банников. Сержант хотел ответить что-то бодренькое, но не повернулся язык.

– Хреново, – сообщил он коротко о складывающейся обстановке. – У нас трое двухсотых. И командир тоже.