В поисках заклятия

— А что же тогда с ним делать? Пронзить осиновым колом и закопать в полночь на перекрестке дорог? Послушай, ведь покойник был монахом, последователем св. Бенедикта. Его нельзя закопать в безымянной могиле, как самоубийцу!

Худой священник, с ног до головы облаченный в черную сутану, выглядел опечаленным, но непреклонным.

— Таковы полученные мной указания, и после того, как мне предъявили подписанные полномочия, выданные Ватиканом, мне не остается ничего иного, как только лишь подчиниться.

Благодаря сведениям, добытым Томасом, Джон знал, что письмо из Ватикана действительно существовало и было настоящим.

— Но почему? Ведь несколько часов назад ты разрешил оставить тело в Северной башне.

— Это было до того, как Козимо сообщил мне об определенных обстоятельствах, Джон.

— И каковы же эти обстоятельства?

Джон де Алансон печально покачал головой.

— Этого я тебе сказать не могу. Он мне запретил. Достаточно лишь сказать, что, учитывая тот вред, который, возможно, причинил этот Жильбер, я не удивлен тем, что его постигла такая ужасная участь. Чудо, что он не был сражен ударом молнии, упавшей с небес.

За спиной коронера раздался испуганный всхлип, и, повернувшись, он увидел, что его писарь, словно обезумев, осеняет себя крестным знамением.

— И что же, старый мой друг, — спросил Джон, повернувшись к де Алансону, — больше ты ничего не можешь мне сообщить?

— Даже тебе, Джон. Подобно исповеди, есть вещи, тайну которых не дозволено нарушать, и одна из них — приказ посланника Святого отца, сколько бы мы ни противились его содержанию.

— Тогда что же будет с телом Жильбера? Неужели ты собираешься выбросить его из обители Господа, которому он служил всю свою жизнь?

Взгляд голубых глаз архидьякона оставался непреклонным.

— Я не уверен, что в последнее время этого человека так уж заботило служение Господу. Однако уже поздно, и я просто скажу, что до утра все равно сделать ничего нельзя.

— А что будет утром?

— За церковью св. Варфоломея есть небольшое кладбище. Я убедил приходского священника предать тело де Ридфора земле завтрашним утром, соблюдая при этом лишь самые необходимые церемонии. Земля эта освящена, и, вне сомнения, это не понравится аббату Козимо, однако я готов вынести его неудовольствие ради того, чтобы этот тамплиер покоился в освященной земле, пусть даже дьявол владел его душой в течение последних дней его жизни.

Де Вулф понял, что, желая упокоить душу де Ридфора, архидьякон сознательно ставит себя в опасное положение.

— Я не смею проводить службу, но священник церкви св. Варфоломея, Уильям Вестон, предаст его земле и произнесет подобающие слова. Я не стал посвящать его во все детали — ведь не мог же я изменить прямые указания Козимо, — поэтому Вестон не будет знать, насколько все серьезно.

Де Вулфу пришлось удовлетвориться этим решением, и он отправился домой, уныло раздумывая о предстоящей встрече с льющей слезы Матильдой.

Глава одиннадцатая, в которой коронер Джон присутствует при погребении

Состоявшиеся на следующее утро похороны Жильбера де Ридфора прошли быстро и почти скрытно. Вскоре после рассвета два могильщика положили закутанное в саван тело на похоронные дроги и перенесли его из собора в церковь св. Варфоломея, которой принадлежало кладбище, размещавшееся на узкой полосе земли вдоль северно-западной стены города. После того как колокол пробил девять часов, вокруг свежей могилы, под холодными струями дождя, собрались несколько человек.

Двое могильщиков опустили бывшего рыцаря-храмовника, плотно закутанного в свою собственную одежду и зашитого в полотняный саван, в мокрую яму, а костлявый приходской священник, спрятавшийся от дождя в длинную кожаную накидку с капюшоном, пробормотал себе под нос заупокойную мессу. Зрители — ибо, за исключением Матильды, присутствовавших трудно было назвать людьми, оплакивающими усопшего, — старались держаться подальше от грязной ямы, словно отмежевываясь от того, кто в ней лежал. Кроме Джона де Вулфа и его жены, там были трое рыцарей-тамплиеров в сопровождении своих оруженосцев, стоявших за их спинами с бесстрастными лицами, Гвин, Томас де Пейн и аббат Козимо из Модены, также в сопровождении двух своих угрюмых телохранителей. Из-за каменной стены, отделявшей церковный двор от узкой улицы, выглядывали головы нескольких зевак, которых привлекла столь ранняя церемония, совершаемая субботним утром.

У Джона возникло стойкое впечатление, что все те, кто находился сейчас у могилы, пришли сюда с единственной целью — удостовериться, что этот опасный еретик действительно похоронен и не воскреснет в клубах пахнущего серой дыма.

Когда могильщики начали засыпать тело липкой, мокрой землей, присутствующие, казалось, испустили вздох облегчения. Не прошло и нескольких минут после начала церемонии, как могила уже была зарыта, и собравшиеся стали расходиться в угрюмом молчании.