В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века

В этой статье Блаватская определяет каббалу как «составное мистическое руководство к [постижению] всех великих тайн Природы»36, проводя при этом различие между «изначальной восточной каббалой» и искаженной «западной каббалой». Согласно Блаватской, и «восточная» каббала, передававшаяся изустно со времен глубокой древности, тем не менее не может быть названа совершенной:

Трансцендентальное знание и философия величайших восточных каббалистов никогда не простирались дальше определенной черты. <…> Настоящей, полной каббалой первых веков человечества владеют <…> лишь немногие восточные философы37.

Интересно мнение Блаватской о происхождении собственно еврейской каббалы. Она полагает, что еврейская каббала возникла на основе каббалы «восточной». Когда знания «восточной» каббалы попали к Моисею (который получил посвящение в Египте, одном из центров «восточной» каббалы), она претерпела изменения из‐за его личных амбиций. Моисею

удалось выдать своего родового духа, гневного «Иегову», за дух самого Бога, и благодаря этому он удостоился незаслуженных лавров и почестей. <…> В то время как восточная каббала сохранялась в своей чистой, изначальной форме, Моисеева, или еврейская, каббала была полна неточностей… <…> Основываясь на рукописях и устных наставлениях Шимона бен Йохая38, его сын рабби Элеазар и другие ученые люди, обобщив их, создали знаменитый Зоѓар (Книгу Сияния), ставший неисчерпаемым источником информации и знаний для всех последующих каббалистов39.

Таким образом, и в этой ранней статье Блаватская признавала определенную ценность еврейской каббалы, сохраняющей, несмотря на свое несовершенство, фрагменты истинного учения40. Вместе с тем двусмысленность в отношении еврейской каббалы сохраняется у Блаватской во всех ее сочинениях, тогда как «восточная» признается ею наиболее чистой формой каббалистического учения. С другой стороны, еврейская каббала не отождествляется у Блаватской с розенкрейцерством, то есть с учением западного эзотеризма. Она как бы повисает в пространстве между ними. Проблема осложняется и тем, что Блаватская толком не объясняет, что она имеет в виду под «восточной» каббалой, каково содержание ее доктрины, кто такие ее мудрецы. Позже, в «Тайной Доктрине», станет понятно, что «мудрость Востока» заключена в учениях религиозных традиций, которые зародились в Индии, прежде всего индуизма и буддизма, однако положение еврейской каббалы от этого не становится более понятным41.

В «Разоблаченной Изиде» (1877. 2 т.), первом большом сочинении Блаватской, специальному обзору учения каббалы посвящена отдельная глава (в последующих изданиях она получила название «Тайны Кабалы», «Mysteries of the Kabala»)42.

Мы хотим теперь уделить внимание некоторым из наиболее значительных тайн каббалы и проследить их связь с философскими мифами различных народов, —

объявляет Блаватская43. Она настаивает при этом, что каббала – это не религиозное учение, но наука, а также особая герменевтика, позволяющая адекватно расшифровать и объяснить текст Библии. Несмотря на то что в качестве источников она использует сочинения Адольфа Франка и Элифаса Леви, предполагавших зороастрийское происхождение каббалистического учения44, Блаватская видит в нем универсальный метод, с помощью которого можно возвратить все области человеческого знания к их единому истоку и изначальной целостности45.

В 5‐й главе 2‐го тома своей книги она действительно вкратце (и достаточно путано) рассказывает о наиболее важных каббалистических концепциях, таких как Эйн-соф, бесконечный Абсолют, первое создание – Адам Кадмон, эманация десяти сфирот, Божественное Присутствие (Шхина), каббалистическая «троица» (и «пятерица») ликов-парцуфим и т. п., цитируя при этом Зоѓар и смешивая все это с самыми разнообразными мифами, легендами и понятиями философских систем Древнего и Нового мира, Востока и Запада. Особенно подробно она рассказывает об эманации десяти сфирот, помещая эту идею каббалы в контекст прежде всего индуистской мысли. Так, по ее мнению,