В поиске индиго (СИ)

Заходя в подъезд дома, их окутал серебристый блеск стен. Аккуратно покрашенные — они отдавали холодом. Алекса привлекало чувство, когда после очередного задания он возвращался январским утром, продрогший от многочасового пребывания на улице, затем еще больший холод нагнетали серебристые стены подъезда, входя в синий лифт, казалось даже потаенных уголков души касался холод, но затем… Светлая квартира с пушистым ковром под ногами, да еще и с изображением на ней каравана в жаркой пустыне, персиковые обои на стенах и пускающая пар на столе кофеварка с горячим напитком — вся эта атмосфера создавала положительный контраст уличному ненастью.

— Располагайтесь, пожалуйста, — указывая на кресло в гостиной, предложил хозяин квартиры. — Я пока сделаю кофе.

Повесив шляпу и плащ, он затем принялся готовить горячий напиток, достал из холодильника эклер и чизкейк, и спустя буквально две минуты все выше перечисленное было на стеклянном столе в гостиной.

Фитцжеральд расположил кресло клиента так, что хоть они и находились по разные стороны, но не были расположены друг против друга. В вычитанных им книгах по психологии он знал, что расположенные друг напротив друга собеседники настроены на конфликт и спор. Однако детектив помимо слов должен был видеть мимику, глаза, жесты собеседника. Порой они могли сказать многое о клиенте, включая его характеристику и истинность его слов. Миссис Флюгер чувствовала себя не комфортно, и это было заметно более чем — она села на край кресла и то и дело ерзала на нем.

— Изумительный кофе, — отпив глоток, сказала женщина, от пирожных она отказалась. — Скажите, как продвигается Ваше расследование?

— С каждым днем все хуже и хуже, если честно, — о том, что подростков обезглавили нынешней ночью, Фитцжеральд решил умолчать. — Честно говоря, оно зашло в тупик… Давненько знаете-ли не было запутанные дел… Кстати, это то самое письмо?

— Да, — Саманта переменилась в лице, протягивая конверт.

Детектив вынул письмо и с первого взгляда определил, что оно было написано совсем недавно.

«Дорогая моя, нежная моя, сладкая моя… Как ты?

Не знаю как у вас дела в Нью-Йорке, но здесь все просто прелестно. Свежие абрикосы, тяжелый виноград большими гроздями свисают с ветвящейся лозы, которая практически покрывает весь мой дом. Все чем я занимаюсь — это трачу время на него. Буквально неделю назад закончил его покраску — ты бы видела мою зеленую крепость. Огород полон всего помимо абрикосов и винограда тут и грядки с помидорами, красными, как кровь, лимонами желтее цвета одуванчиков, сочными апельсинами, спелыми бананами. По выходным я беру велосипед и уезжаю в соседние селения к родственникам или наоборот приглашаю их к себе. Мы часто сравниваем, чьи фрукты вкуснее. Вечер заканчиваем либо игрой в шахматы, либо обсуждением произведений классиков давно забытых, но недавно прочитанных и, конечно, „Рэд Сокс“… Бейсбол в прошлом был для меня нечто большим, чем жизнь… В прочем, как и ты, моя радость… Телевизор все-таки хорошая штука. Благодаря нему я узнал и об избрании нового президента и о победе моей команды в чемпионате. Честно говоря, узнав о том, что у США будет чернокожий президент — слегка удивился. Еще будучи живым, я вычитал в книге „Тысячи пророчеств“, что чернокожий президент одной из могущественных держав начнет Третью Мировую Войну, которая приведет к концу света. Хотя если говорить о конце света, то для кого-то он наступает каждый день…»

Оставшиеся строки Фитцежаральд начал читать в слух: