В поиске индиго (СИ)

— Эволюция человеческого мозга не может справиться с нагрузками Кремьонской школы… Разве человек может бродить по закоулкам сознания другого человека, как ты, или вспомни Хартигана — человек только входит в палату, а он уже мог поставить диагноз. Рорк вообще отдельная тема для разговора и для науки…

— Рорк, — повторил Фитцжеральд и переменился в лице.

— Мы-то все понимаем, что все эксперименты, полученные знания, тысячи часов лекций и практики не могли не сказаться на нас. При таких нагрузках мы либо становимся шизофрениками, либо умираем… — она замолчала.

Фитцжеральд видел, как одноклассницу что-то гложет и ждал, пока она наберется смелости и спросит.

— Какие у тебя открылись новые способности?

Вопрос прозвучал в лоб и Алекс неуверенно ответил:

— Эээ… Никаких.

Одним движением Паркер осушила стакан с напитком и продолжила:

— Меня, в отличие от вас, не беспокоят галлюцинации, ни головные боли, ни мания преследования, ни мысли о суициде… Напротив. У меня открылся новый дар…

— Дар? — удивился Фитцжеральд.

— Угу, — встав с дивана, девушка вновь направилась к барной стойке. Поставив стакан на стол, Элен вытащила из одного из ящиков пачку сигарет и закурила. Дым синеватой лентой тянулся за девушкой, пока она снова не заняла место на красном диване.

— Полгода назад я работала над очередной картиной. Называлась она «Кофе для секретарши».

— Неплохое название, — подметил парень.

— Согласна. Так вот суть картины была в изображении стройной красавицы секретарши в обеденное солнечное время в летнем кафе. Девушка, начинающая модель, согласилась позировать за половину предложенных денег, но с условием, что ее ребенок тоже будет изображен на картине. Сначала я была против. Все-таки секретарша с ребенком — это полное отступление от первоначальной тематики. Но девушка была с такими привлекательными внешними данными, что упускать ее было нельзя. Она привела шестилетнюю дочь… — Элен глубже вобрала в себе сигаретный дым и выдохнула облако. — Девочка выглядела ужасно… Пожелтевшая кожа, мешки под глазами, отсутствие взгляда. Казалось, она спала во время бдения. Помню, как я пыталась с ней поговорить, однако девочка на все вопросы отвечала двумя-тремя словами. В общем, смотреть на нее было жутко… Мы выбрали летнее кафе, создали соответствующий фон, разложив на столе белый телефон, свежую утреннюю газету, ключи от офиса. Девочку мама посадила на колени. Я впала в транс и начала рисовать, — тут художница вновь замолчала, Алекс почувствовал, как волна ужаса пробежала по его подруге. — Когда картина была готова, я потеряла дар речи… Поблагодарив моих натурщиков, я свернула полотно и отправилась домой. Светлая картина в солнечно-голубых тонах, летнее кафе с несколькими посетителями на уличных местах, развернутая газета «Нью-Йорк Таймс», сногсшибательная шатенка в строгом костюме и в капроновых чулках, а на ее коленях сидит худощавый мужчина высокого роста лет сорока, призрачный облик в серо-мрачном блеске, уподоблял его существу не из нашего мира. На нем была одета клетчатая рубашка и брюки, которые были модными лет сорок назад. На глазах очки из черной толстой оправы. Он улыбался… Алекс, его натянутая улыбка говорила не о его веселом характере, а просто кричала дефектах в психике… Страшное зрелище…

По тому, как девушка нервно держала сигарету, Алекс понял, что Элен до сих пор под впечатлением.

— Так в чем заключается твой открывшийся дар? — с непониманием спросил детектив. — Раньше ты могла видеть внутренние страхи человека и показывать ему их…

Из всех светящихся предметов, которые каким-либо образов придавали свет, самым ярким в комнате стал тлеющий уголек сигареты.

— Алекс… — художница затягивала в себя дым. — Когда девушка позвонила мне через две недели… Она разревелась в трубку. С ее ребенком было все в порядке. Девочка ела, спала, у нее было прекрасное настроение, кожа вновь порозовела… Причем мать утверждала, что перемены к лучшему стали случаться именно после написания картины. Я много слышала о переселении душ, о кочующих призраках, ищущих подходящее тело, лишь бы вновь жить в нашем мире. Ну, ты помнишь, Алекс, предметы в Кремьонской школе… Но с таким я еще никогда не сталкивалась.

— Что же ты сделала дальше?