В поиске индиго (СИ)

— Бывают на свете люди, — сказал он, — которые ходят и просят — прямо-таки требуют, — чтобы их убили. Ты сам, наверно, замечал. Они скандалят за игорным столом, набрасываются на тебя с кулаками, если ты оставил царапину на крыле их машины, оскорбляют первого встречного, не утруждая себя вопросом, на что этот человек способен. Я наблюдал однажды глупца, который приставал к компании опасных людей, нарочно стараясь разозлить их, сам, будучи при этом, что называется, с голыми руками. Люди этой породы топают по земле, вопя: «Вот он я! Убейте меня!» И в желающих, как правило, нет недостатка. Мы каждый день читаем про это в газетах. Естественно, что люди этой породы приносят и другим много вреда. Таким человеком был Люка Брази. Но с тем существенным отличием, что его-то очень долго убить никому не удавалось. Большей частью с этой публикой связываться нет расчета — однако личность, подобная Люке Брази, может в умелых руках стать грозным оружием. Понимаешь, раз он не страшится смерти — и, больше того, сам ищет ее, — то фокус состоит в том, чтобы сделаться для него тем единственным в мире человеком, от которого он смерть принять не хочет. Чтобы одного лишь он страшился — не смерти, но того, что может принять ее от тебя. И тогда он твой, — диктор читал басистым голосом отрывок «Крестного отца» Марио Пьюзо.

Литературный шедевр итальянского автора был наполнен метафорами, нигде не встречающимися поговорками и объяснением глубокого смысла слова «дружба». Однако Фитцжеральда, прочитавшего произведение в первый раз, одолевали двоякие чувства: написано замечательно, но правдивость криминального мира искажена. Чтобы добиться влияние и веса в темном мире, нужно было идти даже не по головам, а шествовать по кровавой дороге, порой переступая через жизни твоих друзей и личную совесть. Фитцжеральд, работая в полиции, не раз сталкивался с моментами, когда брат закладывал другого брата, только бы избежать уголовного наказания. Или когда из-за каких-то зеленых бумажек, один партнер по бизнесу взрывал автомобиль другого, причем со всей его семьей. Поэтому о честности людей, переступивших закон, слагать легенды было, наверное, не правильно.

Алекс хранил в памяти встречу с Марио Пьюзо. Буквально перед своей смертью знаменитый автор разрешил аудиенцию полицейскому нью-йоркского департамента, раскрывшему несколько громких дел. И на вопрос Фитцжеральда: «Как Вам удалось написать „Крестного отца“?» Алекс получил ответ, полностью удовлетворивший его: «… мне стыдно говорить об этом, но „Крестного отца“ я написал исключительно из того, что мог найти в другой литературе. Я никогда не встречал настоящего честного гангстера…»

Фитцжеральд припарковал серебристую «Sierra» у здания департамента полиции. Поднимаясь по каменной лестнице, он прощался с полицейскими, сдавшими дежурство и после трудовых суток направляющихся к остановкам или к полицейским парковкам, затем следуя только к одному месту — домой.

Над входной дверью развевался звездно-полосатый флаг. Детектив остановился, заострив внимание на одном из символов своей страны. Черное небо над головой, оранжевый свет прожекторов, нависший по периметру всего здания и бело-красно-синие тона ткани, которые ласкал ветер.

— Детектив, с Вами все в порядке? — обращение девушки, держащей под руку ребенка, было столь неожиданным, что Алекс встрепенулся.

— Тина? — он сразу узнал ее. — Не виделись тысячу лет!

Они обнялись. Мальчик лет шести стоял растеряно, не разжимая руку матери. Алекс помнил Тину Мендез, устроившуюся одновременно с ним: она — в отдел кадров департамента полиции, он — в отдел убийств.

— Ты сейчас знаменитая шишка, — с улыбкой подметила латиноамериканка. — Но хорошо, что еще не забыл меня. Зайди как-нибудь на чашку кофе в отдел кадров — поговорим.