В походах и боях

- Николай Антонович, постарайся уговорить встретиться в другое время. Ты же знаешь, здесь горячо.

- Попробую, но навряд ли мне это удастся. Раннее утро - снова на НП. Противник ведет методический огонь на всем фронте с периодическими налетами артиллерии по боевым порядкам 173-й и частично 304-й стрелковых дивизий. Проводная связь держится неустойчиво. В балках Взрубной, Дьяконова, Переездной, Голой необычное движение немцев, слышен шум моторов - явные признаки готовящегося удара. Жди контратак. Бузинов доложил:

- Бегут!

- Кто бежит?

- Бригадный комиссар и писатели...

На фронте к писателям было двойственное отношение. Им были рады. Их ждали как сердечных дорогих друзей по борьбе. Народ и армия у нас едины, именно поэтому писатель был нужен на переднем крае как боец за дело победы, который даст трудящимся отчет о подвигах героев. Но в то же время мы, фронтовики, оберегали "солдат пера" и пытались не допустить, чтобы они попали в самое пекло. Николай Антонович не сумел уговорить товарищей оставаться на КП в Вертячем и, злясь на себя и на них, повел писателей по балке к наблюдательному пункту. При подъеме на высотку вблизи НП попали под минометный и артиллерийский налет немцев. Бригадный комиссар бросился в снег, показав технику стиля переползания по-пластунски, справа полз Корнейчук, слева Василевская. С ее стороны недалеко разорвалась мина.

- Это уже глупо, - сказала писательница, повернув к Радецкому возбужденное, взволнованное лицо. Он сердито крикнул:

- Когда в бою стреляют, это не глупо, а правильно. А когда два писателя лежат тут под минами - вот это действительно глупо!

Мина разорвалась на этот раз справа. Вскочив, Радецкий скомандовал:

- За мной, бегом - вперед!

Запыхавшись, все трое вскочили в ход сообщений, а по нему вошли в блиндаж. Крепкие рукопожатия.

- Чем могу служить, дорогие друзья? Обстановка, условия и время, простите, горячие.

- Мы не будем мешать, товарищ Батов. Просто посидим, послушаем, а может быть, и почувствуем работу наблюдательного пункта армии, - сказал А. Е. Корнейчук.

- Вот чего не ожидала увидеть здесь! - сказала Ванда Василевская. -Настоящий тульский самовар!..

- На передовом наблюдательном пункте! - в тон писательнице откликнулся Николай Антонович.

Из репродуктора то и дело слышались голоса, уточняющие обстановку перед фронтом. Узнав, что это командиры дивизий докладывают последние данные о поведении противника, писатели взялись за блокноты. Аппарат армейского НП вел свою обычную работу. Вдруг все офицеры, находившиеся в блиндаже, встрепенулись. Из репродуктора послышался тревожный голос генерала Прохорова:

- Наблюдаю беспорядочный отход соседа...

И тотчас на нашу высотку обрушился шквал огня.

Голос Меркулова:

- Противник поставил дымовую завесу. Ведет сильный огонь. Слышу гул танков... Аскалепов отходит...

Машинальный взгляд на часы: 15.00. Решение - немедленно накрыть наступающих немцев массированным огнем артиллерии. Объявить готовность Якубовскому, Меркулову, Прохорову, Сивакову к отражению контратаки и возможного прорыва немцев на юго-восток. Веский на телефонный вызов не отвечает. Выскочил из блиндажа в траншею. Кругом - дым от разрывов снарядов и дымовой завесы. Пробежал в блиндаж командующего артиллерией армии. Полковник стоял у входа бледный, держась за голову рукой. Что с ним: ранен или шок?.. Раздумывать было некогда. Подскочил к рации:

- Кобзев? Бабаскин!.. Полным составом артиллерийских групп по участкам сто шесть, сто восемь, сто десять - огонь!

В балке, но которой двигались немцы, загрохотали разрывы наших снарядов. Кобзев накрыл выходы из нее, преграждая путь контратаке. Якубовский бросил из засады во фланг противнику танки.

Из опроса захваченных в этом бою пленных выяснилось: в 15.00 немцы посадили пехоту на 14 автомашин, впереди бросили 15 танков и 4 самоходных орудия и под прикрытием дымовой завесы и сильного артиллерийского огня с ходу контратаковали 173-ю дивизию.

Положение к 16 часам полностью восстановлено. Противник понес большие потери, в беспорядке отошел в балку Среднюю... Геннадий стал раздувать самовар, чтобы попотчевать писателей горячим чаем. Вошел Швыдкой. Оказывается, он был все это время у Аскалепова.

- Таки было жутковато, - сказал инженер, - они подошли к самому НП командира дивизии. Аскалепов - молодец, взял свой резерв - батальон и роту саперов, сам пошел впереди.

- Это очень далеко отсюда? - спросила Василевская.

- Нет, не очень, метров четыреста, - ответил инженер.

Оба писателя в скромной солдатской одежде ничем не выделялись среди фронтовиков. Прошел острый момент боя, беседа возобновилась. Офицеры наблюдательного пункта с особым интересом присматривались к автору "Фронта". Эта пьеса никого не оставила тогда равнодушным...

Мне вспомнилась встреча с писателями под Казачьим курганом много позже, после войны, когда я читал "Утерянные победы" Манштейна. Немецкий фельдмаршал описывал прибытие в штаб армии "известной актрисы и кинорежиссера". Вот несколько строк: