В походах и боях

В сугробах и метелях. — Зимнее наступление. — В обороне на Курском выступе. — Прорыв под Севском. — Десна.

Волга осталась позади. Эшелоны шли на запад. Великая битва на Волге кончилась. Но она наложила свой отпечаток на все — и на события, и на людей. На огромном фронте — от Ленинграда до Кавказа — развертывалось наступление наших войск. Немецкая стратегия предстала перед всем миром голой. Полагаю, что противник чувствовал это не менее нас и пытался прикрыть этот обнажившийся позорный провал наглостью. Когда 65-я армия вышла на позиции севернее Курска, немецко-фашистские пропагандисты забросали нас листовками. «Сталинградские бандиты! — писалось в них. — Зачем вы прибыли под Курск! Не думайте, что здесь вам удастся сделать, как под Сталинградом. Здесь мы вам сделаем Сталинград!..» Однако я несколько забежал вперед. Читателю нужно хотя бы вкратце представить систему войск, в которой предстояло действовать новому Центральному фронту, а в его составе и нашей армии.

В феврале вражеская оборона была сокрушена от предгорий Кавказа до Воронежа. Еременко и Малиновский дрались за Ростов, а затем их войска, взаимодействуя с Юго-Западным фронтом, должны были развивать наступление вдоль побережья Азовского моря на Донбасс. Соединения Воронежского фронта освободили Курск и Харьков. Линия вражеской обороны, протянувшаяся отсюда к Орлу, образовала подобие латинской буквы «S». Одна ее дуга обращена на запад — это Курский выступ, занятый воронежцами; другая дуга выгнулась на восток — здесь находился орловский плацдарм противника. Было заманчиво срезать этот плацдарм, ударив по основанию дуги, и уничтожить стоявшую под Орлом 2-ю танковую армию немцев. В десятых числах февраля Ставка пыталась решить задачу силами Брянского и Западного фронтов, но безуспешно. Наступление затормозилось. Теперь в это дело включался Центральный фронт. Он должен был сосредоточить свои четыре армии[24] к 20 февраля на Курском выступе, между Брянским и Воронежским фронтами (рубеж Фатеж — Льгов), и совместно с правыми соседями ударом на Брянск окружить и уничтожить орловскую группировку врага. Спешная подготовка этого удара диктовалась не только выгодной конфигурацией линии фронта, но и обстановкой, сложившейся на юге, в районе Харькова. Немецко-фашистское командование готовило там крупное контрнаступление, рассчитывая окружить глубоко вклинившиеся в их оборону соединения Воронежского и Юго-Западного фронтов.

18 февраля 1943 года управление 65-й армии прибыло в Елец. Мы еще не знали, какие у нас будут войска. С вокзала — к командующему фронтом. К. К. Рокоссовский встретил очень тепло, но был взволнован. До установленного Ставкой срока развертывания фронта оставалось два дня.

— Принимайте все меры, чтобы быстрее взять войска в свои руки, — сказал он, вручая боевой приказ.

Армии отводилась полоса наступления севернее Севска по рубежу Хальзево Студеник — Разветье — Михайловка. Справа должна была наступать 70-я армия, слева — 2-я танковая. В состав нашей армии включались шесть дивизий. Часть из них предстояло принять от Брянского фронта, они находились в боях. Другие были на подходе.

Штаб армии пробивался к Ливнам, а оттуда на Молотычи, севернее Курска. Февральские метели накуролесили на дорогах. Снег выше метра. Самые мощные грузовики не могли одолеть сугробы. Глебов, Борисов, Никитин, Горбин, Липис и другие офицеры, отправившиеся на автомашинах искать дивизии, завязли в снегах. Офицеры стали на лыжи. Они проходили по 30–40 километров в сутки. Шли измученные, порой голодные, некоторые обморозились, но задачу выполнили. Через двое суток штаб армии располагал всеми данными о войсках, как находившихся в бою, так и следовавших походным порядком из резерва фронта. Дивизии на передовой терпели большую нужду в боеприпасах и продовольствии. Метель, бушевавшая с начала месяца, остановила наземный транспорт. Выручала авиация. Даже самолеты связи По-2 сбрасывали полкам грузы или доставляли снаряды с посадкой в районе огневых позиций артиллерии, забирая обратным рейсом раненых. Помню, мы с Липисом добрались на лыжах до позиции артиллерийского полка РВГК.

— Боеприпасов нет, — доложил командир. — Сейчас «кукурузник» прилетит. На том и живем. В день доставляет шесть — восемь снарядов. Бывает, что приходится выпускать их по противнику тут же, в присутствии летчика.

Павел Васильевич Швыдкой дневал и ночевал на прифронтовых дорогах. Он мобилизовал все, что мог, на расчистку снежных заносов.

Резервные соединения подходили по частям. На нравом фланге должна была уплотнить боевые порядки первого эшелона знаменитая 37-я гвардейская дивизия. Это она в сентябре ушла с Дона на помощь чуйковцам и держала оборону в районе Тракторного завода. Мы были счастливы получить такое закаленное соединение, хотя ветеранов в ней осталось немного. 21 февраля на командный пункт армии прибыл начальник штаба дивизии майор Иван Кузьмич Брушко.

— Как дела?