В походах и боях

Позже, когда познакомились ближе, стало понятно, откуда у Баранова такое духовное богатство: он был, говоря по-старинному, закаленный пролетарий. Настоящая рабочая косточка. Родился в Брянске в 1901 году в семье рабочих и одиннадцатилетним парнишкой уже гнул спину на цементном заводе, получая 10 копеек за 12 — 14часовой день тяжелого труда. Потом стал слесарем на славном традициями Брянском вагоностроительном. Двадцатый год… Помните плакат, от которого трепетало сердце: «Пролетарий, на коня!» Среди добровольцев, ушедших с брянских заводов бить Деникина, был и Семен Баранов, а после победного завершения гражданской войны у него уже был только один, зрело обдуманный путь. «Тянуло обратно на завод, — говорил он. — Но совесть не пустила. Революцию надо защищать, раз кругом антанта капитализма». И он поступил учиться в знаменитую школу ВЦИК, известную в широких массах под именем «кремлевские курсанты». Баранов рассказывал: «Когда умер Ильич, я стоял на карауле в Мавзолее. Весь первый день стоял. Посмотрю на него и опять стою. Тогда Мавзолей был скромный, деревянный…» Если майора кто-нибудь спрашивал, когда он вступил в ряды партии, он отвечал: «В Кремле, товарищ, я вступил в нашу партию». В этих словах и в выражении, с каким они произносились, был он весь. Ленинского призыва человек.

Из школы ВЦИК он вышел командиром взвода стрелковых частей, служил, потом послали на курсы усовершенствования комсостава. Переквалифицировался. Стал специалистом бронетанковых войск. В тридцатых годах — командир танкового батальона, десять лет на Дальнем Востоке.

Начало Великой Отечественной застало С. П. Баранова и его танковый батальон в Тирасполе. В упорных оборонительных боях он приобрел первый опыт, позволявший ему утверждать, что «немцев, как и японцев, бить можно, было бы чем…»[5]

Приятно было наблюдать, как майор пестует свой полк. Он провел несколько учений, отрабатывая взаимодействие с пехотой, и — что тогда было новинкой обкатал одно стрелковое подразделение танками, то есть поставил бойцов в глубоко отрытые индивидуальные ячейки и пустил по ним «тридцатьчетверки», чтобы показать, что земля и от танка хорошо защищает. Кое-кто из красноармейцев поеживался перед таким испытанием. Майор полез в первую траншею (ячейку) и приказал смотреть: вынырнул, обсыпанный землей, когда ревущая машина промчалась над ним, и метнул вслед деревянную гранату: «Так действовать!»

Механик-водитель командирского танка Николай Топоридзе с обожанием поглядывал на Баранова. Большие, выразительные глаза молодого грузина, всегда смущавшегося и молчаливого, говорили больше, чем он мог выразить словами. Командир полка высоко ценил его храбрость, одержимость в бою.

В то время как 172-я дивизия в спешном порядке заканчивала формирование, обучалась и несла обязанности противодесантной обороны в районе Симферополя, генерал Черняев вывел свои полки на Перекопский перешеек. Район надолбов севернее Перекопского вала был уже готов. Тысячи трудящихся из разных городов и поселков Крыма рыли противотанковый ров. Специальные отряды моряков начали устанавливать огромные морские мины.

Предстояло принять решение о построении боевого порядка 156-й дивизии. Дивизионный штаб во главе с полковником Василием Кирилловичем Гончаруком плодотворно поработал, и мы с Черняевым посидели над представленным им планом. Была одна трудность: командарм настаивал на создании предполья. По моей просьбе он приехал на Перекоп, чтобы принять решение на месте. Ему были доложены предложения: создать два сильных опорных центра — «Червоний чабан» и Армянск, на которых строить оборону Перекопа; по Перекопскому валу создать главную полосу обороны, куда поставить целиком 156-ю дивизию, расширить фронт 106-й дивизии, отказаться от предполья, так как в данном степном районе и при ограниченных силах создавать его нецелесообразно.

Командарм со многим не согласился. После долгого, мучительного разговора боевой порядок дивизии был утвержден в таком виде: два батальона выделялись в предполье на удаление шести-восьми километров с задачей задержать передовые части противника и, заставив его развернуть главные силы на этом направлении, нанести поражение и не допустить подхода вражеских авангардов к Перекопу. Один батальон размещается для обороны в совхозе «Червоний чабан», один — на Литовском полуострове, поскольку командарм приказал вывести оттуда подразделения 106-й дивизии.