В походах и боях

Трудности с форсированием у левого соседа, конечно, эхом отдались на плацдарме 65-й армии: наш левый фланг до 23 апреля был открыт и неоднократно контратаковался противником. Природа десанта противоречива. В ней сочетаются наступательный порыв и стойкость до самопожертвования. Схватить и удержать! Войскам форсирования, как никому, требуются горячее сердце и трезвый ум. На Одере эти качества нужны были втройне именно из-за открытого левого фланга. Варюхин, как уже рассказывалось, почувствовал это первым, и с вечера 20 апреля район Росувко — Каменец стал ареной трехдневных оборонительных боев с крупными силами контратакующего противника.

И наконец, еще одно обстоятельство. Справа от нас действовала 2-я ударная армия И. И. Федюнинского, примыкая к 105-му корпусу в районе Домбе. Она выполняла задачи противодесантной обороны на берегу Балтики. Одно время планировался удар ее силами через Одер с севера в обход Щецина. Но там местность была исключительно сложной для наступления. Обозначившийся успех 65-й армии дал более целесообразное решение: соединения Федюнинского переправились на наш плацдарм и развернулись северо-западнее. В начале же операции 2-я ударная активных действий не вела, и немцы получили возможность беспрепятственно вести огонь с кораблей. Неприятностей все это доставило множество, прежде всего саперам и понтонерам. Даже ночью они работали на реке и в пойме под огнем.

Сказанное поможет читателю представить общий фон, на котором разыгрались бои за удержание и расширение заодерского плацдарма. Самые тяжелые удары выпали на долю Варюхина, Гребенника и отчасти Теремова. Немецкое командование подтянуло резервы и бросило против передовых полков трех наших дивизий 27-ю пехотную дивизию СС «Лангемарк» и 281-ю пехотную. 20 апреля гитлеровцы предприняли 20 контратак. Наши стрелки бились с выдающейся стойкостью и мастерством. Только 47-й полк Сивашской дивизии, отражая атаку танков по шоссе у Росувко, выпустил 200 трофейных фаустпатронов. Но не только это дало нам успех. Дело облегчалось еще и тем, что противник вводил резервы в бой с ходу и по частям. Помню, под утро, когда стихли контратаки на левом крыле, Кузьма Евдокимович Гребенник сказал мне:

— Если бы «он» организовался и ударил кулаком, быть бы нам в воде.

Невольно вспомнился собственный горький опыт сорок первого года, когда танковые соединения растаскивались для «латания дыр» в обороне. Теперь не мы, а немцы повторяли — вынуждены были повторять! — эту ошибку. Кулака у них не получилось, а наскоки, при всем ожесточении и многочисленности волн контратак, ничего существенного не принесли. Потеряв 30 танков и около 2500 человек убитыми, противник незначительно потеснил 18-й корпус.

Наиболее ожесточенной была вражеская контратака в 17.00 во фланг и тыл 15-й дивизии. Сивашская принуждена была загнуть свой левый фланг и оставить опорный пункт Росувко. Ей своевременно оказали помощь армейской артиллерийской группой, и положение стабилизировалось. Надо отметить большую заслугу командующего артиллерией армии генерала Н. Н. Михельсона. Весьма удачный выбор позиционного района армейской группы позволял маневром траекториями содействовать нашим частям и в полосе 46-го, и в полосе 18-го корпусов.

Оба командира корпусов на главном направлении ввели в бой все свои резервы. Часа через два после взятия высоты 65,4 К. М. Эрастов доложил, что один полк 413-й дивизии второго эшелона переброшен на тот берег и прочно закрепил за собой этот важный рубеж. Правильное, инициативное решение! Н. Е. Чуваков ввел в бой свою дивизию второго эшелона — прославленную Севскую 69-ю, укрепив тем наше левое крыло. Отдельные участки, захваченные на западном берегу Вест-Одера, к ночи уже слились в одно целое, и наш плацдарм представлял собой площадь по фронту до шести, а в глубину от полутора до трех километров.

На армейском НП пульс боя за удержание плацдарма чувствовался во всех тонкостях. Я уже рассказывал, что в распоряжении командарма имелось несколько резервных радиостанций, работавших на волне полков первого эшелона. Они были нужны не потому, что мы не доверяли подчиненным. Хотя, конечно, не забывали правила — доверяй и проверяй… Но главное — имея прямую связь с командирами батальонов и полков, слушая их доклады, командарм мог быстрее отвечать на все события и немедленно помогать трудным участкам своими огневыми средствами и авиацией. Комкоры этого вначале не знали. Чуваков, докладывая обстановку, сгладил остроту назревшего у Варюхина кризиса. Пришлось сказать: «Перестань, Никита Емельявович. Вот где находятся батальоны пятнадцатой…» Взаимопонимание было установлено.

Ночыо операторы под руководством полковника Липиса переносили армейский наблюдательный пункт на высоту 65,4. Мы с Радецким были в дивизиях: один — на левом крыле, другой — в центре. Нужно было готовить людей к отражению контратак назавтра.