В полет сквозь годы

Сгущались сумерки. Самолет уже подходил к аэродрому, а слив горючего еще продолжался. Наблюдавшие с аэродрома видели, как за самолетом тянется белое облако, и недоумевали.

Наконец облитая бензином машина пошла на посадку. Приземлились отлично. Когда Леваневский выбрался из кабины, он заметил, что навигационные огни остались невыключенными.

— Виктор! Выключи огни!.. — крикнул он штурману.

Дальше произошло необъяснимое. Погасли навигационные огни, но тут же внутри консоли левого крыла загорелись две ракеты Хольта. Эти ракеты предназначались для освещения земной поверхности в случае вынужденной посадки ночью. Обычно они выпадали через специальный лючок из плоскости самолета, повисали на тросе и затем воспламенялись. А здесь, на аэродроме, они загорелись внутри крыла, прожгли обшивку, и перкалевое покрытие плоскости стало затягиваться пламенем. Самолет еще не обсох от вылитого бензина. Над АНТ-25 нависла страшная угроза взрыва. Но экипаж Леваневского, пренебрегая опасностью, принялся сбивать с машины пламя. Горящие ракеты оттащили в сторону. Огонь укротили. Было установлено, что течь масла происходила через дренажную трубку, соединяющую расходный бак с атмосферой. Вскоре бригада от конструкторского бюро Туполева восстановила обгоревшую часть крыла, и экипаж Леваневского перелетел в Москву.

Всех вызвали в Политбюро. Выслушав подробный доклад о случившемся, Сталин задал вопрос:

— Что будем делать дальше, товарищ Леваневский?

Сигизмунд Александрович был готов к ответу:

— На одномоторном самолете лететь через Арктику слишком рискованно. АНТ-25 — машина недостаточно надежная. Нужен другой самолет многомоторный…

Таким образом, на некоторое время репутация самолета АНТ-25 оказалась «подмоченной». Работы по его доводке прекратились, самолет был задвинут в дальний угол цаговского ангара. Надолго ли? Покажет будущее…

Тогда же было решено командировать Леваневского в Америку — поискать там подходящий самолет. А нас пригласили к начальнику ВВС. Алкснис к экипажу отнесся сдержанно, как мне показалось, с пониманием и удовлетворил наши личные просьбы: Гуревича откомандировали в Гражданский воздушный флот, Байдукова определили летчиком-испытателем на авиационный завод, а я и Левченко были направлены учиться в школу летчиков в Севастополь.

В нашу новую школу мы с Виктором прибыли солнечным сентябрьским днем. Располагалась она у небольшой речушки Кача, поэтому ее называли Качинской или попросту Кача. Одна из старейших, эта летная школа выпустила немало прославленных авиаторов. В свое время инструктором здесь был выдающийся русский летчик М. Н. Ефимов, Первые «дальние» и «продолжительные» перелеты по России совершили качинцы Д. Г. Андреади, Б. Л. Цветков. Мужество, высокое летное мастерство в годы гражданской войны проявили выпускники школы красвоенлеты И. К. Спатарель, В. Ф. Вишняков, Г. С. Сапожников, многие другие.

Нас с Виктором определяют в эскадрилью, которой командовал летчик Петров. Мне уже 38 лет — ученик, конечно, не самый юный в знаменитой Каче, но в полной мере сил, а желания овладеть искусством полета — хоть отбавляй. Да, признаться, в программе обучения я не видел ничего неприступного. Очень сжатая, она рассчитывалась всего на четыре месяца. И за это время мы должны были выучиться летать на учебном самолете У-2, а затем на боевом Р-5.

Надежный и простой в пилотировании, самолет Р-5 выпускался в различных вариантах — как воздушный разведчик, торпедоносец, штурмовик. Программа обучения на нем была такая же, как на У-2. И все же овладение техникой, первые шаги человека в небе — дело всегда нелегкое, ответственное. А для инструктора тем более. У каждого — по шесть-семь учеников. Каждый день всем одно и то же — взлет, посадка, полеты по кругу, в зону. С одной стороны, инструктор совершенствует свою технику пилотирования, становится ценным летчиком. Такого с удовольствием возьмут в строевую часть. Но если он хороший пилот и опытный методист, то школа вовсе не заинтересована отпускать его.

Я сам посвятил в своей жизни много лет педагогической работе. Однако труд школьных летчиков-инструкторов, скажу не красного словца ради, ни с чем по сравним. Как летчику в то далекое прошлое время мне еще предстояло освоить не один самолет, что дало возможность активно участвовать в освобождении Западной Украины в 1939 году, в военном конфликте с белофиннами. И сейчас с чувством большой благодарности, я вспоминаю своих учителей — инструкторов Петрова, Койро, Литвинова, Юденкова. Вспоминаю и преклоняюсь перед их благородной профессией.

Окончив Качинскую школу летчиков, мы с Левченко отправились по прежним местам службы. Я — в. академию на должность начальника кафедры. Виктора назначили флаг-штурманом авиации Балтийского флота. Но перед вступлением на должность ему предстояло еще одно ответственное задание. Сигизмунд Леваневский, будучи в США, присмотрел подходящую для полетов в Арктике машину. Самолет надо было перегнать из Лос-Анджелеса в Красноярск, и для выполнения этого перелета в качестве штурмана экипажа командировали Левченко.