В полет сквозь годы

— Хорошо, ничего не скажешь. Лети в зону и потренируйся сам, в чем чувствуешь нужду. А мне нечего с тобой возиться.

— Есть, товарищ командир!

— Ну ты заладил — «товарищ командир», зови просто Чкалов, ты ведь тоже командир и такой же инструктор, как и я.

— Хорошо, товарищ Чкалов! — ответил Байдуков, улыбаясь.

— Да! А зовут-то тебя как?

— Георгий!

— Ну-ну, значит, Егор, а по-нашему, по-волжскому, Егорушка… Вот и дуй, Егор, а я еще с другими должен заняться на этой машине.

На следующее утро Георгий узнал, что остальных его товарищей Чкалов так и не выпустил в ту ночь, когда он сделал разворот «по душе инструктору», не любившему трусливых полетов…

Но вот приближался к финалу полет, который оказался «по душе» не только летчикам Чкалову и Байдукову. Известие о беспосадочном дальнем перелете чкаловского экипажа облетело весь мир. «Для американцев перелет Линдберга через Атлантический океан летом 1927 года был выдающейся вехой в истории авиации, но я уверен, что каждый американец, включая самого Линдберга, признает, что перелет «АНТ-25» является новой вехой равного значения, писал корреспондент «Нью-Йорк таймс». — Этот полет будут приветствовать по всему миру, как великий шаг в области человеческого прогресса, и каждый советский гражданин, как мне кажется, имеет полное право неизмеримо гордиться им».

И полет наш действительно приветствовали.

Из Парижа в редакцию «Правды» позвонил известный летчик и авиаконструктор Луи Блерио, совершивший в 1909 году исторический перелет через Ламанш:

«Я только что узнал из газет о прекрасном перелете, совершенном тремя советскими летчиками. Этот перелет будет иметь большое значение, поскольку он сопровождался длительной, образцовой подготовкой и был совершен в чрезвычайно трудных условиях. Советские летчики выбрали трассу, проходившую по совершенно не исследованным районам. Они сами предпочли тяжелую борьбу с трудностями установлению рекорда в более легких условиях.

Я был бы рад познакомиться с конструктором моноплана АНТ-25 Туполевым и надеюсь его увидеть в Париже во время предстоящей в ноябре Международной авиационной выставки».

Маршал английской авиации Джон Салмонд в обращении к читателям «Правды» сказал:

«Перелет Чкалова и его спутников поражает человеческое воображение своей грандиозностью. Чудесна сила авиационной техники, которая позволяет преодолеть без остановки такие колоссальные пространства, к тому же явно недоступные для другого вида транспорта.

Перелет был совершен советским пилотом на советской машине, с советским мотором. Это демонстрирует перед всем миром блестящую техническую оснащенность Советской страны».

В Лондоне же летчик-рекордсмен Скотт, совершивший рекордные перелеты в Австралию, тоже отозвался о нашем перелете:

«Только тот, кому приходилось проводить в воздухе долгие часы за рулем, за летательными приборами, может по-настоящему оценить все трудности дальнего беспосадочного полета. Чкалов и его товарищи летели тысячи километров над полярными областями, где природа занимает особенно неприступные позиции, но люди, советские люди победили.

Перелет Чкалова — замечательное, выдающееся достижение. Оно дало всему миру неопровержимое свидетельство высокого технического уровня советской авиации и исключительного мастерства ее пилотов».

С огромным интересом за полетом АНТ-25 следила вся польская, румынская, шведская, турецкая, японская, китайская печать.

В одной лишь Германии факт дальнего беспосадочного перелета советских летчиков обошли молчанием. Только газета «Франкфуртер цайтунг» и поместила краткое сообщение своего московского корреспондента, отметив тщательность подготовки полета да усовершенствованное оборудование самолета.

Но удивительно, насколько пророческими оказались слова знаменитого американского исследователя Арктики Стифансона, сказанные в те дни по поводу дальних перелетов. Выразив восхищение нашим экипажем, Стифансон заявил:

«Перелет показывает, что советские машины делают возможными арктические перелеты между Советским Союзом и США. Если бы Чкалов перелетел такую же дистанцию через Северный полюс, он бы достиг Чикаго или Сиэтла».

Так оно и вышло. Спустя год мы достигли Америки, преодолев Северный полюс. Но в те памятные для нас дни слова известного полярника, признаться, затерялись в общем потоке приветствий и поздравлений. По пути в Москву мы останавливались в Чите, Красноярске, Омске, всюду нас встречали восторженно, несказанно радостно. Это уже был не полет по маршруту, а триумфальное шествие нашей авиации.

Когда мы прошли Свердловск, затем Казань, штаб перелета предупредил, что самолет должен приземлиться в Щелково точно в 17 часов. Почему такое загадочное требование? Мы подсчитываем время. Ветер нам помогает, поэтому прилетим в Щелково раньше 17. Чкалов просит сообщить на землю: «Ввиду избытка времени разрешите до посадки в Щелково зайти на Москву». Через некоторое время получаем ответ: «Вас встретит эскадрилья легких самолетов у станции Черусти. Можете зайти на Москву. Ждем вас в Щелкове к 17 часам».