В полет сквозь годы

В 6 часов 30 минут проходим небольшой городок Онегу и выходим в Белое море. Передаю на землю: «№ 5. Вашу радиограмму № 2 принял. Мешают атмосферные разряды. Бензосчетчик 4400, высота 1430. Все в порядке. Нахожусь г. Онега. Беляков». О течи масла умалчиваю. Думаю: зачем зря беспокоить людей? Может быть, все ото окажется пустяками. В 8 часов 00 минут выходим на берег Кольского полуострова. Немного сносит вправо. Я несколько раз вытираю масло. Как будто стало течь меньше. Самолет постепенно подлезает под верхний слой облаков, У нас уже 2000 метров. До Онеги путевая скорость была 165 километров в час. Это неплохо для начала. На Кольском полуострове землю застлали низкие облака. Итак, мы между двумя слоями облаков. Это не очень приятно. Горизонт впереди туманный.

В 9 часов по Гринвичу летчики меняются. Валерий интересуется течью масла, но тоже укладывается отдохнуть. Температура воздуха минус 4 градуса. Это Байдукова беспокоит. Если придется залезть в облака, возможно обледенение. Он старается найти лазейку вправо или влево, но облака окружают самолет, и в 9 часов 36 минут начинается слепой полет.

Через 15 минут замечаем первые признаки обледенения. Передние стекла в кабине летчика сделались матовыми. Боковые стекла возле моего места также тускнеют. Начинается тряска в моторе. Георгий тормошит Валерия — требует пустить в ход антиобледенитель.

— Давай, давай скорее давление на антиобледенитель!

— Сейчас! — во все горло кричит Валерий и, быстро спустившись с бака, начинает работать насосом.

Когда Георгий открыл капельник, то вместо капель пошла солидная струя. Потянуло запахом спирта. Жидкость течет по лопастям винта, не дает осаживаться льду, и самолет стал спокойнее, удары уменьшились, Лишь хвостовые стяжки, отяжелев, разбалтывают фюзеляж сильными рывками.

Вспоминаю, что после десятичасового полета следует переходить на другую волну. Для этого надо смотать десятиметровую антенну и оставить пятиметровую. При сматывании обнаруживаю, что вся моя антенна в масле и что поверх масла осели кристаллы воды в виде снега, «Вот еще не хватало, подумал я, — антенна в масле, да еще обледенела. Какая же у меня теперь будет передача?» Настраивая передатчик, я, однако, убедился, что ток в антенне нормальный. Следовательно, все в порядке.

Самолету прибавлен газ, обороты увеличились, и он медленно, но настойчиво набирает высоту. В 10 часов 24 минуты в облаках начинаются разрывы, проглядывает солнце, и снова у нас хорошая погода. У меня в журнале радостная запись: «Ура! Впереди ясно». Облачная вата, окутывавшая самолет, остается внизу.

Земля и берег Кольского полуострова где-то под облаками. По моим расчетам, самолет уже вышел в Баренцево море. Куда сносит, неизвестно. Нет земной или водной поверхности, поэтому нельзя измерить снос. Итак, первый фронт пройден. Он окончился благополучно. Берусь за секстан. Он должен мне помочь определить место самолета. Пузырек уровня долго не появляется. Неожиданно чувствую знакомый запах жидкости. Этого достаточно. чтобы понять, что с уровнем в секстане не все в порядке — вытекает жидкость. Однако, несмотря на неисправность, пузырек в уровне все же появляется, и я определяю высоту Солнца.

Проходят положенные четыре часа, Байдуков уступает место Чкалову. Мы уже двенадцать часов в полете, Я отработал свои восемь часов и хочу отдохнуть. Но Байдуков тоже нуждается в отдыхе. Он не спал сначала из-за масла, а затем вел самолет вслепую. Это нелегко. Через некоторое время договариваемся, и я сдаю Георгию свою вахту. Мы идет над Баренцевом морем, закрытым облаками. Погода хорошая. В И часов по Гринвичу в облаках были небольшие разрывы. Были видны темно-синяя рябь морской поверхности и судно, направлявшееся на северо-запад. Передаю об этом на землю по радио.

Облака под самолетом поднимаются все выше и выше. К 14 часам по Гринвичу Валерий набрал уже 3000 метров высоты. Это совсем не по графику. Облака становятся перед самолетом стеной. Справа видны голубые полоски горизонта: там облачность ниже. И Валерий начинает обход облачности к востоку. Лезть внутрь облаков ни у кого из нас нет желания.

Георгий будит меня, дергая за ногу.

— Начинаем обход облачности, — говорит он.

Я прошу его записывать курсы и дать мне возможность отдохнуть. Более часа самолет идет ломаными курсами на восток. Мы в Арктике. Тут полярный день, солнце не заходит. Представление о дне и ночи исчезает.

Сейчас 17 часов по Гринвичу. В Москве теперь 8 часов вечера. Валерию надоело обходить облака, да и курс истинный все время 80–90° ведет нас на восток. Мы все меняемся местами. Теперь Байдуков на первом сиденье, я на штурманском. Валерий может отдыхать.

Проверяю, продолжает ли течь масло. Остатки его еще видны на крышке отверстия для визира, но новое масло нигде не показывается. Георгий давно уже поправил масломер. Оказалось, что стеклом придавило стрелку. Теперь масломер показывает верно. Мы работаем масляным альвейером только для того, чтобы убедиться, что расходный бак наполнен маслом более чем наполовину.