В полете. Мир глазами пилота

Движение самолета находится где-то между этими двумя полюсами. В ходе полета характер движения изменяется. Я люблю летать потому, что люблю видеть, как мир проплывает рядом. Сразу после взлета он виден, как из окошка маленького аэроплана. Затем, когда мы набираем высоту, подробности теряются, но зато нам открывается вид на большую часть земной поверхности. И наконец, когда мы достигаем крейсерской скорости и высоты, мир вновь открывается нам во всех деталях. Против всякой логики, чем выше и быстрее мы летим, тем отчетливее проступают места, над которыми пролетаем, тем ярче проступают связи между ними. Связи эти, конечно, создает направление нашего полета. Реки, автострады, железнодорожные пути бегут от города к городу, и пейзажи – земные и облачные – перетекают один в другой, как строки на странице. Возникают связи и в ходе течения времени. Очертания городов, стран, океанов рождаются из тех минут и часов, которые требуются нам, чтобы охватить их взглядом.

Потом мы заходим на посадку. И мир вновь начинает ускоряться. Быстрее всего он становится за секунду до приземления, как раз в тот момент, когда двигатели замедляются до предела. Шасси, разогнавшие нас на взлете, много часов провели без движения. Теперь им снова предстоит набрать скорость. А затем тормоза превратят ее в тепло. В уютное домашнее тепло, сообщающее, что путешествие окончено, в тепло, которое сразу украдет ветер.

В основе любого странствия лежит нужда. Путешественники потому и отправляются в путешествие, что им нужно куда-то, где их нет. Кто-то хочет увидеть кафедральный собор, лес или пустыню, о которых читал в детстве. Кто-то мечтает жить в другой стране или вновь посетить места своей юности. А кто-то стремится поскорее вернуться домой. Полет, несущий нас к цели, – воплощение силы нашей нужды. Мы движемся сквозь совершенно чуждое нам пространство. Человеческие существа не способны в нем даже дышать. Мы не можем повернуть на полпути и не можем заглушить двигатели. У воздушного бассейна нет бортиков, за которые можно ухватиться. Между началом и окончанием странствия лежит полная опасностей небесная бездна.

Трудно представить себе более непохожие друг на друга места, чем Лондон и Токио. Путешествуя между ними, пассажиры преодолевают культурно-историческую дистанцию, не уступающую физическому расстоянию, разделяющему города. Этот путь пролегает отчасти снаружи, отчасти – внутри тебя, он как любимая музыка, сочиненная другим человеком, но настолько родная сердцу, будто ты написал ее сам. Так, преодолевая огромный путь на невероятной высоте и созерцая планету из точки, не доступной более никаким живым существам, мы обретаем нежданную возможность подумать о смысле жизни. Когда мне исполнилось тринадцать, я получил в подарок свой первый плеер с наушниками. Я принялся подбирать себе кассеты и спросил у брата, могут ли летчики слушать музыку во время полетов. Брат ответил, что он не уверен, но, кажется, нет. Он был прав. Но пассажирам даны эти несколько столь редких теперь часов полного покоя. Не надо никуда бежать и не надо ничего делать – вы можете побыть наедине со своими мыслями, музыкой и воспоминаниями.

Но вот вы отвлеклись от своих раздумий, моргнули – и вновь увидели землю, над которой летите. Это переключение с человеческого масштаба на планетарный дается сознанию столь легко, что кажется: в полете наши мысли приобретают какую-то особую грацию. Каковы отношения единицы и множества? А времени и пространства? Как настоящее выступает из прошлого, подобно огням людских жилищ, выступающим из ночной тьмы? – ответы на философские вопросы нигде не видны так отчетливо, как в самолетном окошке. Мы глядим в него, видим заснеженную горную гряду в свете уходящего дня или сполохи огней большого города и понимаем, что наш иллюминатор – просто зеркало, вознесенное над планетой.

Конечно, путешествие – это не самоцель. Даже для летчиков. И все же мы живем в счастливый век, дарующий нам на полном хлопот пути редкие часы высоты и легкости, когда можно заново открыть для себя смысл самых старых слов: путешествие, дорога, ветер, воздух, ночь, крыло, вода, земля, город. Из иллюминатора мы иногда глядим вверх, и на мгновение нас завораживают звезды или бездонная синева неба. Но чаще наши взгляды направлены вниз, туда, куда нас тянут мысли обо всем, что мы оставили на земле, и о скорой встрече, – мысли, летящие, словно облака над полузатененным миром.

Место

МНЕ ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ. Февраль, еще изрядно холодно. Мы с папой приехали из Массачусетса в Нью-Йорк. В аэропорту имени Кеннеди мы паркуемся на крыше терминала «Пан-Американ». Мы приехали встречать моего кузена, он погостит у нас пару месяцев. То ли мы слишком рано, то ли рейс задерживается. Какое-то время мы стоим под свинцовым небом и смотрим, как самолеты заходят на посадку, а потом тихонько подруливают к рукавам, что находятся прямо под нами.