В полярной ночи

— Вам минут десять назад звонила какая-то девушка, товарищ Седюк. Я сказал, что вы очень заняты. Она скоро еще позвонит.

— Очень хорошо. Но, к сожалению, мне нужно сейчас же идти в проектный и по начальству. Если вас не затруднит, так и передайте этой таинственной девушке.

— Передам, ладно.

Седюк прошел в аналитическую лабораторию за Варей. Она сидела у стола и разговаривала с пожилой женщиной. Варя представила ее — заведующая лабораторией Надежда Феоктистовна Бахлова. Бах-лова молча подала руку и так хмуро посмотрела на Седюка, словно он чем-то жестоко ее обидел. Седюк учтиво и весело осведомился:

— Ну как вам нравится ваша новая помощница?

Бахлова ответила ворчливо:

— А никак пока не нравится — не рассмотрела. Вот пусть завтра приходит с утра, как все, получает халат и станет к плите, тогда и посмотрим, что за работница.

— Пойдемте, Варя, — сказал Седюк. Выйдя из цеха, он со смехом проговорил: — Ну и компания у них здесь собралась! У Киреева характера на трех тяжелых человек хватит, а эта Бахлова, пожалуй, почище его будет. Клюку ей в руку — и больше ничего не требуется, законченная баба-яга!

— Она меня просто испугала, — пожаловалась Варя. — С ней страшно работать. Лаборантка что-то напутала — она так на нее закричала! Боюсь, и мне достанется.

Не сговариваясь, они от широкой автомобильной дороги повернули влево, на старую тропинку. Дойдя до холма, молча остановились. Небо темнело, и лес засыпал. Только плеск и мерное бормотание блестевшего черным, глубоким блеском ручья нарушали тишину леса. От земли поднимался тонкий, горьковатый запах брусники. Седюк повернулся к Варе и указал рукой на опытный цех.

— Я вот все думаю, что мы тоже, как там, под Сталинградом, занимаем исходные рубежи перед большим сражением. И это одноэтажное здание представляет небольшую, но важную высотку, быть может самую крепкую нашу опорную точку.

А ее всю охватило темное очарование леса — нарядных деревьев, пылающих от кипрея холмов, мягкого говорка ручья. Она сказала негромко и восхищенно:

— Нет, здесь красиво, очень красиво!

15

Придя в управление, Седюк направился к Сильченко — он помнил, что тот просил его сегодня зайти. Но в коридоре, перед самым кабинетом, его перехватила красивая девушка, замеченная им вчера.

Сейчас лицо ее было скорее сердито, чем радостно. Она сказала укоризненно:

— Вы самый неуловимый человек в Ленинске, Михаил Тарасович. Вчера вас оккупировал Дебрев, домой к полуночи вы не вернулись, утром ушли в восемь и нигде не задерживались, так что я всюду попадала через полчаса после вашего ухода. — Она закончила решительно: — Теперь я вас останавливаю на полчаса, мне очень нужно с вами поговорить.

— Вряд ли это вам удастся, — весело возразил Седюк, с удовольствием глядя на девушку. — Должен вас огорчить: Сильченко назначил мне прием, я не могу задержаться ни на минуту.

Девушка быстро воскликнула:

— Это очень хорошо! У Сильченко сейчас совещание со строителями. — Отступив назад, она открыла дверь в приемную начальника комбината. — Вы можете сами убедиться, я не лгу.

В приемной было полно народу. Из соседней комнаты вышел Григорьев, он кивнул Седюку, подтвердил, что у Сильченко совещание, и, посмотрев на часы, предложил прийти минут через сорок. Седюк вышел в коридор.

— Что же, деваться мне некуда, вы правы, — признался он. — Итак, давайте разговаривать.

Он прислонился спиной к стене и выжидающе посмотрел на девушку.

— Прежде всего нам нужно познакомиться, — сказала она. — Я вас знаю, а вы меня, конечно, не помните…

Седюк прервал ее:

— Вы ошибаетесь, я вас хорошо знаю. — Он весело перечислял все, что успел узнать о ней: — Вы Лидия Семеновна Караматина, дочь начальника проектантов Караматина, своей квартиры у вас нет, вы живете у Дебрева. За вами ухаживает Янсон, один человек считает вас самой красивой девушкой в Ленинске, другой утверждает, что вы и в Москве были самой красивой и что взгляд ваших глаз слабого человека попросту убивает. Как вам нравятся мои сведения? Не правда ли, обширные?

— Ах, как все это глупо! — воскликнула она, и лицо ее выразило гнев, почти отвращение.

«Ты тоже, кажется, с норовом!» — с удовлетворением подумал Седюк — ему нравились люди с характером. Девушка сдержалась и сказала с легким упреком:

— Я хочу с вами о серьезных вещах поговорить, а вы все сводите к пустякам! Неужели и вы не можете думать о чем-либо более важном, чем лицо и глаза?

— Могу, — сказал он серьезно. — И жду от вас именно разговора о деле.

Видимо, она не поверила в искренность его ответа, голос ее, когда она заговорила, был сух, сама она смотрела не на Седюка, а в сторону.