В понедельник рабби сбежал

— Вот именно. Но я подумал, что раз мы пришли на встречу, по крайней мере, я пришел, а машины нет, значит, он не выполнил свою часть договора, и это ставит нас в более выгодное положение. Легче будет торговаться.

— Понимаю.

— Но когда доктор сказал, что он спит, и не надо его будить, и что-то вроде того, мол, как можно беспокоить больного человека, — я ушел. Но потом подумал, что стоит написать ему записку и оставить в почтовом ящике. И вернулся.

— М-гм. Ваш отец живет не с вами…

— Нет, в «Кинг Дэвид». Но сейчас его там нет. Он поехал на несколько дней в Хайфу.

— Его адрес там?

— Я не знаю. В гостинице мне сказали, что он уехал в Хайфу. Я не просил адрес. Хотя они, может, и знают.

— Хорошо, мистер Стедман. Все кажется достаточно ясным.

Он поднялся в знак того, что их встреча закончена.

— Это все?

— Может, я еще захочу повидаться с вами, но пока это все.

Он улыбнулся в знак прощания.

— Да, но мой паспорт. Он у вас.

— О, конечно. — Иш-Кошер поднял трубку. — Паспорт… да, паспорт мистера Стедмана. Принеси его, пожалуйста… Что?.. Хорошо, посмотри у него на столе… да, понимаю… Да, наверное… — Он положил трубку и повернулся к Рою. — Человека, который им занимается, нет на месте. А паспорт он, наверное, взял с собой. Мы пошлем его вам по почте.

Когда Рой ушел, он снова поднял трубку.

— Авнер? Иш-Кошер. Молодой Стедман только что был здесь… Нет, ничего особенного, за исключением того, что утром он был у Мимавета со своим отцом, а его отец пришел со своим другом. И кто этот друг, Авнер? Это раввин Дэвид Смолл… Не помнишь? Виктори-стрит, 5… Нет, это тот жилец, которого не было дома, когда мы проверяли всех по взрыву у Карми.

Глава XXXIII

Несмотря на кипу, инспектор Иш-Кошер не был религиозным человеком, но был очень традиционен и четко представлял себе, как должен выглядеть раввин, а рабби Смолл не соответствовал этому представлению. Раввин должен носить бороду и соответствующую темную одежду, желательно черную. Рабби Смолл был без бороды и носил светло-серые летние брюки и льняной пиджак. По крайней мере, раввин не должен ходить с непокрытой головой — рабби Смолл был без шляпы. Иш-Кошер не мог удержаться от легкой враждебности, приглашая рабби садиться.

Инспектор пролистал лежавшую на столе папку, затем поднял глаза и радостно произнес:

— Недавно мы расспрашивали жильцов в вашем доме, чтобы узнать, не ждал ли кто-нибудь посетителя в один из вечеров. Вас не было дома, но ваша соседка, госпожа Розен, сказала, что вы приехали только в тот день, поздно вечером, фактически. Она сказала, что вы раввин из Америки. Однако на карточке в вашем почтовом ящике написано только «Дэвид Смолл». Вы действительно раввин?

— Да, я раввин.

— Тогда почему на карточке не написано «Рабби Дэвид Смолл»?

— Потому что здесь я не раввин.

— Но доктор, приехавший из Америки, вероятно, указал бы свою профессию на почтовом ящике.

— Это разные вещи. Доктор может оказать помощь в критической ситуации, при несчастном случае, например.

— Очень тактично с вашей стороны, рабби. И какой именно вы раввин?

— Консервативный. Я раввин консервативного храма в Америке.

— Обучение консервативного раввина отличается от обучения наших?

— Нет, не особенно. Немного переставлены акценты, а работа действительно отличается. Многие из ваших раввинов выполняют здесь почти юридические функции. Наша работа редко связана с юрисдикцией. Она касается по преимуществу эмоционального и духовного здоровья общины, в которой мы служим.

— Понимаю. — Инспектор внезапно улыбнулся. — Теперь, чтобы выяснить и покончить с этим вопросом: вы ждали кого-нибудь в вечер приезда?

— Нет, никого, о ком бы я знал.

Иш-Кошер сделал пометку в папке, закрыл ее и откинулся на спинку стула. И опять приятно улыбнулся.

— Вы получили годичный отпуск у своей общины?

— Нет, не годичный. Я взял отпуск на несколько месяцев.

— А, каникулы. И что вы делаете, рабби? Осматриваете достопримечательности? Может быть, занимаетесь в университете?

— Нет, в основном, ничего особенного — просто отдыхаю.

— От ваших тяжких трудов в конгрегации?

Инспектор улыбался, но говорил с явным сарказмом.

— Что-то вроде этого, — добродушно сказал рабби Смолл.

— Создается впечатление, что вы отдыхаете не только от вашей конгрегации и вашей работы, рабби, но даже от религии, которую исповедуете.

— Что вы имеете в виду? — удивился рабби. — Если вы намекаете на то, что я не каждый шабат хожу в синагогу…

— Я намекаю на то, что вы отправились в шабат по поводу покупки машины к одному человеку, а именно к Биньямину Мимавету, в чью квартиру подложили бомбу, и который в результате умер.

— Откуда вы знаете, что я пошел покупать машину?

— Пожалуйста, рабби, — укоризненно сказал Иш-Кошер, — вопросы задаю я.

— У меня была назначена встреча с моим другом, Дэном Стедманом, а у него еще встреча с сыном. Он очень хотел познакомить нас, и я согласился пойти с ними.

— Но он собирался покупать машину, заниматься делами — в шабат. Я снова спрашиваю, какой вы раввин?

Теперь враждебность была очевидна. Рабби Смолл чуть улыбнулся.