В понедельник рабби сбежал

— Совпадение, конечно, интересное, особенно, если это он обращался к дружиннику, — оно связывает его с обоими взрывами.

Адуми продолжал.

— И вот тебе самая интересная странность. Он отец Роя Стедмана, который не только во время взрыва у Мимавета был рядом, но еще и дружит с Абдулом Эль-Халди, которым мы давно интересуемся.

— Вы хоть раз его допрашивали?

Адуми покачал головой.

— Нет, он же из интеллектуалов. Мы обращаемся с этими арабскими интеллектуалами осторожно, особенно, если они студенты университета. Это политика правительства, и насколько возможно, мы ее придерживаемся. Так, продолжаем. Я уже назвал странным, что Рой не встретил самолет отца. И странно, зачем это еврейскому мальчику так уж сильно дружить с арабами. Но возьми обоих вместе, отца и сына, и ты найдешь еще одну странность. Мы забираем паспорт мальчика, и вместо нормальной реакции — заявить в консульство — они сидят и ждут, пока его не пришлют по почте. Ладно, мальчик ничего лучшего придумать не может, но отец, конечно, мог бы. А дальше у нас есть раввин…

— Его ты тоже подозреваешь?

— Он живет через одну улицу от той, где произошел первый взрыв, и произошел он в ту же ночь, когда раввин прибыл в город. Совпадение? Хорошо. Но кто-то, кто мог подложить эту бомбу, спрашивал о доме, где живет наш раввин. Совпадение? Возможно. Наконец, он подружился со Стедманами и идет с ними покупать машину у человека, в ту же ночь убитого взрывом бомбы. И это в шабат; раввины ходят на деловые встречи в шабат? Совпадение? Вполне может быть, но как по мне, это напоминает канву.

— И все-таки…

— Это цепь, Хаим, ты что, не видишь? — Он поднял большую руку, отмечая звенья на коротких пальцах. — Рипеску, известный агент, старший Стедман, младший Стедман, Абдул — араб, которого мы подозреваем. И рабби Смолл где-то посередке как одно из звеньев.

— Это интересно, — согласился Иш-Кошер, — и странно, и действительно похоже, что там есть какая-то канва, но там нет ничего, чтобы я мог начать что-то делать. — Он выглядел разочарованным.

И снова Адуми нехорошо улыбнулся.

— Ты не можешь, а я могу.

— Ты хочешь сказать, что пойдешь напролом и…

Адуми с сожалением покачал головой.

— Пока нет. Мне действительно не хватает данных. Но если вокруг Виктори-стрит крутился действительно Стедман, это могло бы помочь. И записка, которую молодой Стедман оставил в почтовом ящике Мимавета.

— А она чем?

— Помнишь, что в ней? «Я вернулся, как обещал». Это могло означать то, что есть, не больше, но могло и еще что-нибудь.

— Например?

— Предположим, — сказал Адуми, — что у него уже были какие-то дела с Мимаветом, возможно, не без проблем, и он говорит: «Смотри, я не забываю об этом. Я вернусь!»

— Но ты же был уверен, что Мимавета убили террористы и просто случайно, не имея ничего против него лично.

— Правильно, но в свете того, что мы знаем теперь, этот Мимавет мог быть убит потому, что кто-то хотел его убить. И может, стоит немного тщательнее проверить его деловые записи, как можно более ранние, и, пожалуй, допросить людей в мастерской.

— Я выясню, что смогу сделать, — важно сказал Иш-Кошер.

— Это даст нам повод, понимаешь?

— Понимаю. Это как раз то, что тебе надо?

— Есть еще куча вопросов к моим собственным людям. В этой сумасшедшей работе никогда не знаешь, с чем столкнешься. Все эти люди могли быть чьими-то агентами и все же каким-то невероятным образом работать на нас тоже. Я должен все проверить.

— Понимаю, — сочувственно кивнул Иш-Кошер.

Некоторое время оба молчали, и Иш-Кошер не мог понять, кончен ли разговор.

— Это все, Авнер? Или у тебя есть что-то еще?

— Есть кое-что. Мне сообщили, что американцы сочтут одолжением, если мы не станем мешать Стедманам покинуть страну. Для этого Стедман и поехал в Тель-Авив — устроить, чтобы об этом одолжении попросили.

Иш-Кошер удивился.

— Ты хочешь сказать, что он поехал с протестом в посольство?

— О, нет, не с протестом. Это слишком сильно. Он поговорил с кем-то, кто передал словечко одному из наших людей…

— Я хочу разобраться, Авнер, — осторожно начал инспектор. — Ты хочешь сказать, что если мы найдем доказательство того, что Рой Стедман убил Мимавета, американцы захотят, чтобы мы отказались от обвинения против него?

— Нет. Если у нас будут доказательства, что он нарушил закон, им и в голову не придет пытаться просить для него снисхождения. Это только в том случае, если все, что у нас есть, это канва, которая в итоге может привести к доказательству, но сейчас это канва и только, понимаешь?

— И что ты собираешься делать?

— Твои люди могли бы что-нибудь придумать, но на это, скорее всего, понадобится время. И мы не можем просто продолжать держать этих людей про запас. А ситуация тупиковая. Вот если бы они начали действовать…

— А если не начнут? Я просто отсылаю паспорт Стедмана назад — извините, мол, за временные неудобства?

— Вот я и думаю, может, слегка подтолкнуть их?

— Что ты имеешь в виду?

— Дернем за один из концов цепочки, это может вызвать реакцию. Рипеску уехала, она отпадает. А вот Абдул… В их группе есть девушка по имени Лейла М’зсоуми. Что, если твои люди арестуют ее…