В Последней Гавани

Из забытья вырвал пронзительный крик. Герман вяло перекатился на бок, откашлялся, сплюнул водой вперемешку с кровью и тупо уставился в песчаный берег. Неужели жив? Но как? Впрочем, это было неважно. Крик раздался снова, но уже гораздо ближе. Герман усилием воли заставил себя встать на ноги. Шлема на голове не было, должно быть, потерял в воде или же инстинктивно скинул сам, чтобы не захлебнуться.

Крик повторился, но тут же перешёл на сдавленный хрип и оборвался. Паладин насторожился. Укрылся в кустарнике и затих. Минут десять стояла мёртвая тишина, даже птицы умолкли. Хотя чему удивляться? Какие птицы в лесу, кишащем убивающими друг друга горе-ролевиками?! За всё время Герман не встретил ни единого животного. Блеф. Всё блеф! Игра, показуха, зрелище! Паладин повертел головой в поисках камер наблюдения, но, естественно, ничего не обнаружил.

Плюнув на всё, Герман выбрался из укрытия и решительно пошёл в сторону, откуда не так давно кричали. Единственное, что он расслышал достаточно внятно — несколько нецензурных эпитетов. Несмотря на то, что там мог находиться кто угодно из игроков, Гера заподозрил, что выражается именно его знакомый вампир Максимус. А точнее — просто Макс. Покинув речное русло, Герман вломился в густой подлесок.

Паладин оказался прав. Макс находился в довольно забавном положении, особенно учитывая его вампирскую природу — свисал вниз головой, подобно летучей мыши. Впрочем, причина этого была весьма банальна — парень не заметил расставленную на земле ловушку-рычаг, захватившую его ноги в лассо и вздёрнувшую через ветку ближайшего дуба.

— Ты что тут? — не нашёл ничего лучшего спросить Герман.

— Вишу, — логично отозвался Макс. Банальность ответа была прервана кашлем, от которого на губах вампира выступила кровавая пена.

Герман заметил, что Максимус прижимает руки к животу, сжимая какую-то статуэтку.

— Да, это он, артефакт, — подтвердил вампир, глядя паладину прямо в глаза — их лица находились на одном уровне, хоть и перевёрнутые относительно друг друга. — Я, похоже, не жилец. Забирай.

Он выпустил статуэтку из рук, тут же со стоном прижав ладони плотнее к ране.

— Спасибо, — растерянно промолвил Герман.

— Да не за что, — скривился Макс. — Хоть ты уйдёшь красиво. Туда, за грань… В реальный мир… Ох, как надоел этот бред. Сплошная фальшивка. Трава, деревья, земля. Даже небо. Одни камни, только камни натуральные. И всё. Да уж, поиграл в вампира. На всю жизнь. Хотя, это уж точно. Жизнь-то сейчас и кончится…

— О чём ты? — почти ничего не понял Герман. Но вампир перешёл на совсем уж бессвязное бормотание.

Паладин огляделся и приметил тело вероятного противника Макса, в борьбе с которым вампир обзавёлся артефактом и раной в живот. Это был тот самый рыцарь, что стоял с ним рядом во время построения перед игрой. Но главное в этом для Герарда — у рыцаря имелся щит, который уже не понадобится ему, но вполне может пригодиться паладину. Герман затолкал статуэтку за пояс и подобрал находку. Теперь, с мечом в одной руке и щитом в другой, он был готов ко встрече с кем угодно. И пусть только кто-то попробует остановить паладина на пути к заветной победе и свободе!

Герард бежал. Упорно, не обращая внимания на летящие из-за деревьев стрелы, пускаемые меткими эльфами — их он небрежно отражал новоприобретённым щитом. Перескакивал через кусты, стволы поваленных деревьев, трупы менее везучих игроков — не разбирая, что именно послужило препятствием. Он твёрдо знал свою цель — статуя Всемогущего. А с ней — свобода. Маленькую статуэтку сунуть в руки большой статуе — и победа. Домой! Он вернётся домой! При этой мысли паладин усмехался, а Герман внутренне ликовал. Для одной части его разума важна была только сама победа, для другой — грядущие последствия, но оба были едины в стремлении добраться до цели.

Идола переместили с места, где игроков строили перед боем. Теперь он располагался на самой границе непроглядного тумана. Стоило вложить статуэтку-артефакт в руки Всемогущего — часть тумана развеялась, открылась переливающаяся всеми цветами полупрозрачная стена. Портал. Герман, зажмурившись, шагнул вперёд, рассчитывая через миг оказаться на другом конце радуги — дома.