В последний раз

Дети кричат и капризничают, кто-то уже что-то ест, некоторые усаживаются комфортнее и достают различные девайсы, чтобы скоротать время полета. Все эти люди такие спокойные, но я не могу перестать думать о том, что скоро эта махина начнет движение, и выбраться будет невозможно. Костя что-то говорит мне, но я откровенно плохо соображаю, внезапно поняв, что стюардесса выходит объяснить правила полета и порядок действий на случай экстренных ситуаций.

Чувствую, что меня трясет, вдруг Костя кладет свою ладонь мне на руку, которой я буквально вцепилась в подлокотник и тихо говорит:

— Успокойся, все хорошо. Не волнуйся. Я летал сто раз, и все прошло нормально.

Усилием воли заставляю себя выдохнуть и закрыть глаза. Лучше не видеть всего этого, что окружает меня.

— Открой рот, — слышу я Костин голос и машинально подчиняюсь, почувствовав, что он положил мне на язык небольшой кусочек чипса. — Медленно вдыхай и выдыхай.

Делать нечего, жую и дышу по Костиному совету. Когда кресло подо мной начинает вибрировать от движения самолета, я от волнения и страха буквально покрываюсь испариной, но рядом сидящий мужчина вновь заставляет меня что-то жевать и дышать медленно. Едва сила тяжести придавливает меня к креслу, я, пропищав "мама", чувствую его руку, которой он переплетает пальцы с моими. Едва давление ослабевает, я готова расплыться от облегчения. Для человека до одури боящегося самолетов я прекрасно осведомлена, что самые рискованные моменты в полетах — это взлет и посадка. Половину моих волнений можно исключить, так что я облегченно открываю глаза и смотрю на встревоженного Костю, который пристально наблюдает за мной.

— А ты не шутила, когда говорила, что очень боишься самолетов, да? — тихо произносит он, похлопав меня по руке.

— Я тебя ненавижу, Кость, — шепчу едва дыша.

Костя, поджав губы, кормит меня запасами из своего рюкзака. Оказалось, что все что лежало у него там, было призвано отвлечь меня от мысли о высоте. Даже распечатки документов. Мужчина попросил прочесть их, но когда я сообщила, что не могу сконцентрироваться, Костя сказал, что надо просто читать чуть вслух. Сосредоточившись на буквах, начинаю вникать в прочитанное и не замечаю, как половина полета проходит. Когда уже устаю от чтения и еды, Костя обнимает меня, предложив поспать. Никогда не думала, что в самолетах так хочется пить и так холодно, так что Костины объятья очень кстати, как и его толстовка, которую он мне отдал, заметив, что я мерзну.

Неожиданно самолет начинает ощутимо трясти и меня настигает острый приступ паники. Я едва могу совладать с собой и неожиданно вскакиваю с воплем:

— О, Боже, мы все умрем!!!

Едва я закрыла рот, как с ужасом понимаю, что самолет выровнялся, и все недоуменно смотрят на меня, как на сумасшедшую. Дети, испуганные тряской или мною, вдруг начинают плакать как по команде, а по салону проносится недовольный ропот. Костя с улыбкой встает рядом и громко произносит:

— Все нормально! Просто человек волнуется, это первый полет.

Вольский усаживает смущенную меня в кресло и легко обнимает.

— Боже, мне так стыдно, — стону я, уткнувшись в его грудь. — Какой позор!

— Ничего страшного, — хмыкает Костя. — Первый раз самый волнительный. Ты как?

— Желаю скрыться до конца полета, — лепечу я печально.

— Иди ко мне, — тихо шепчет Костя и ловко пересаживает меня к себе на колени и неожиданно открывает створку окна.

Я просто замираю в восхищении. Рассвет над облаками изумительнейшее зрелище, которое мне когда-либо приходилось наблюдать. За всеми тревогами о полете я едва не лишилась прекрасного вида, который открывается только из люка самолета.

— Нравится? — тихо спрашивает Костя, крепче обняв меня и нежно поцеловав в щеку.

Этот вид столь восхитителен, что я могу лишь кивнуть в ответ. Прижавшись друг к другу в объятии, мы наблюдаем, как звезда по имени Солнце поднимается из-за облаков, освещая Землю и всех людей на ней. Это зрелище невероятно умиротворяет меня, и остаток пути я не отрываюсь от окна.

Когда стюардесса просит нас занять свои места, так как мы подлетаем к аэропорту Салоник, Костя уступает мне место у окна, позволяя не отрываться от захватывающего зрелища.

Посадка проходит волнительно, но уже не так панически, как взлет, но все же я начинаю дышать лишь, когда Костя сообщает, что все закончилось. Выходим из салона самолета, и я практически забываю, что у меня была в руках сумка, так что любимый с улыбкой идет позади меня, держа в руках и рюкзак, и мою сумочку.

Пока получаем багаж, уже ищу глазами выход из здания, пока Костя хвалит меня за стойкость и храбрость, а я не прекращаю молиться про себя, добавив несколько имен из пантеона греческих богов.

Все же мы на их земле, так что тут как бы ближе.