В последнюю минуту

Итак, в комнате находился ещё один человек. — В комнате? Но откуда такая уверенность? А что, если звук доносился от окна — обыкновенный уличный шум при открытой форточке? — И снова вопросы — вопросы, на которые нет ответов — ответов, от которых зависит жизнь людей — как минимум, двух. А время неумолимо приближает к неминуемому. И поэтому очень важно поторопиться, ведь остались считанные секунды — секунды его последней минуты.

Сергей пытался развернуть проекцию видения, но единственному телепату-криминалисту (о других он никогда не слышал), отчаянно не хватало ещё одного раза — пятого. «Боже, какой противный звук!» — подумал Сергей, как тут же его дар выхватил из нового звука некую связь, скомкал её, превратил в жалкое подобие виртуальной записки. Он попытался её развернуть, но приходилось спешить, и клочки записки растаяли в тумане, оставив напоследок три буквы: «БАС». Сергей по инерции прокрутил в голове возможный осколок: «…бас» или «бас…» (конец слова или его начало?), а затем мастерски поместил оставшийся клочок записки в потайной виртуальный карман. Не исключено, что после сеанса удастся узнать оттуда что-то ещё, а сейчас нужно спешить.

Дверь.

Сергей перенёс свой телепатический взгляд к озлобившемуся деревянному оскалу, откуда высовывалась рука и медленно открывала замок. Дыру в двери заволакивал знакомый клочок чёрной газообразной шерсти. Но ни этот туман, ни скрытые за перегородкой люди не помешали Сергею ощутить что-то очень странное.

Это походило на несвойственное нынешнему моменту спокойствие. И Сергей очень быстро определил его источник: женщина — та самая, что ещё недавно завывала. Кто она? — Невестка этого старика. Жена убитого (или наполовину убитого) сына старика. — Сергей распознавал её эмоции сейчас очень хорошо, и в них не было ни грамма отчаяния или беспокойства, ни даже толики страха за своего мужа. Но там сидело нечто другое: равнодушие и скука, — а также желание, чтобы всё быстрее закончилось, и она скорее смогла уйти.

Уйти… Куда?.. Нить… Связь… Сергей пытался зацепиться за эту мысль, но она уже безвозвратно истрепалась, истлела; ветер времени тут же подхватил её жалкие остатки, вымел за пределы видения и оставил внутри лишь горечь жалкого сожаления. И больше ничего.

Ну, вот и всё.

Сергей ментально вздохнул и почувствовал, как у его физической оболочки с носа побежала горячая кровь. Так всегда. Противное чувство, но потерявшее всю остроту мерзости неисчисляемыми видениями — за все долгие годы службы. (Кто-то заботливо вытер ему кровь.)

В кувшин с видением невидимый осьминог наконец-то впрыснул свои чернила, и комната стала пропадать во мраке. От досады хотелось взорвать всю эту комнату к чертям! У него нет почти ничего! У него нет ни имени, ни адреса — лишь дрянной осколок слова и серые, испачканные в крови лица: старик, его сын (ещё дышащий), — а ещё есть бесформенное пятно в другом конце комнаты, рука с рыжими волосами, рассыпанные яблоки, сигареты, занавески, две бутылки и столько же табуреток. На миг воображение Сергея разыгралось, и он увидел: и себя, и своего начальника, и других членов своей команды с такими же измазанными в крови лицами. Они весело смеялись и тыкали друг на друга пальцами… Боже, что за бред, это уже не видение, а больная фантазия уставшего пятидесятитрёхлетнего псионика, предотвратившего за тридцать лет своей службы сотни убийств! Его мозг устал, и ему уже давно пора на покой. Тяжело нести в себе такой дар — особенно тогда, когда он и спустя тридцать лет норовит боднуть тебя копытом…

Лица друзей исчезли.

Осталась погружающаяся во мрак комната.

«Господи, но почему всегда одно и то же?! Почему нельзя развеять этот мрак и побродить по видению ещё и ещё? Какие-то правила, рамки! Да экстрасенс я или хрен собачий?!»

Каким-то чудом Сергей ухватился за ещё одну связь с недавним голосом; записка быстро сформировалась, но истрепалась ещё быстрее; перед тем, как упрятать её в тайные закрома своего дара, Сергей прочитал четыре новые буквы: «АЛЛА».

Но ведь это же…

Экстрасенс от удовольствия мысленно прищурился.

У них появилось первое имя! Женщина. Ах, если бы это помогло им после сеанса! Если бы помогло… «Бас» и «Алла»… Это уже что-то. Но нужно ещё. Любая мелочь! Любая. — Слово, намёк, ассоциация.

«Боже, прошу: ещё одну подсказку!»

И, словно в ответ на его неумелую мольбу, перед тем, как навалилась полная темнота, у Сергея в голове всплыли три синие латинские буквы: «O», «R», «I». Каждая из этих букв плыла в отдельной лодке по реке из густой человеческой крови. За ними плыли и другие лодки, но буквы, находящиеся там, Сергей рассмотреть не мог. Нужно было переместиться чуть вбок, и тогда, возможно… Но кровь — целая река крови — его будто парализовала! Кровь повсюду! (Боже, как он устал!) Кровь со всех убийств, которые он так и не предотвратил! И этот ни с чем несравнимый вкус — металлический, завораживающий и одновременно отталкивающий — он почувствовал также и у себя во рту: настоящем, а не виртуальном.