В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года

- Ты вчера, видимо, не понял меня. Поэтому сегодня спрашиваю еще раз: что тебе известно о последних делах домушников?

- Еще раз отвечаю: с домушниками дела не имею.

Ларионов, делая каблуками на серой земле черные полосы, вытянул ноги, засунул руки в карманы пиджака, и засвистал умело модную тогда песенку "Мишка, Мишка, где твоя улыбка". Свистал он мастерски. Клок дослушал свист до конца и сказал, тихим голосом выдавая искренность:

- Ей-богу, ничего не знаю.

- Ты кого катал у Гарика Шведова?

- Откуда мне знать. Кого привели, того и катал.

- Слушай меня внимательно, Клок. Здесь тишина, народу нет. Сейчас я встану со скамеечки, тебя подниму и разделаю, как бог черепаху. Руки-ноги переломаю, искалечу так, что мама не узнает, и брошу здесь подыхать.

- Не надо так со мной разговаривать, начальник.

- Я с тобой не разговариваю, я тебе перспективу рисую. Будешь говорить?

- Куда мне деваться, начальник.

- Про Ходока и Коммерцию мне все, что надо известно. Расскажи про третьего.

- Ростовского этого Косой рекомендовал и Ходока тоже. Скучают, говорит, мальчишечки, и лошкануть не прочь. Я их и принял. Они меня поймать хотели.

- А у тебя Коммерция - подставной, - догадался Ларионов. - Ростовский этот и Ходок знакомы друг с другом были?

- Вроде бы нет. Договорились они, по-моему, когда за водкой для начала пошли.

- Ты мне, Вадик, поподробнее про Ростовского этого.

- Судя по всему, деловой, в авторитете.

- Внешность.

- Лет тридцати, чернявый, с проседью, нос крючком, перебитый, небольшой шрам от губы, роста среднего, но здоровый, широкий. Еще что? Да, фиксы золотые на резцах.

- Имя, фамилия, кликуха, зачем в Москве оказался?

- Не знаю, Алексеевич.

Ларионов потаскал себя за нос, сощурился, улыбнулся, решил:

- Нет, бить я тебя не буду. Я добрый, я тебе право выбора предоставлю. Выбирай: или я тебя в кичман на срок определю, или блатным на толковище ссученного сдам.

- Воля твоя, а я все сказал.

- Вот что, Клок. Ты мне горбатого не лепи. Ну, сколько ты с этих домушников снял? Тысячу, две, три? Ты же - исполнитель, тебе по таким копейкам играть - только квалификацию терять. Зачем тебе домушники понадобились?

- Мне они ни к чему.

- Ну, хватит, Вадик. Поломался малость, блатную свою честь защитил, теперь говори. А то Косой скажет. Ему с тобой делить нечего, а разговорчив с нами он всегда. Так зачем тебе эти домушники понадобились?

- Мне лично они ни к чему, - со значением заявил Клок, оттенив "мне".

- Слава богу, до дела добрались, - с удовлетворением отметил Ларионов. - Так кому же они понадобились? Кому в домушниках нужда? На кого ты работал, Вадик?

Ничего не случилось. Все идет нормально. Вадик забросил ногу на ногу, кинул спину на ребристый заворот скамьи, вольно разбросал руки и начал издалека:

- В октябре я в Сочи бархатный сезон обслуживал. За полтора месяца взял прилично, устал, правда, сильно и потому решил домой поездом возвращаться, думал, отосплюсь, отдохну в пути, тем более, что с курортов народ домой пустой едет. СВ, естественно, вагон-ресторан, коньячок мой любимый, "Двин". Еду, о смысле жизни задумываюсь.

И гражданин один, скромный такой, сосед по СВ и ресторану, приблизительно тем же занимается. Следует сказать, что гражданин этот не один был, при нем человечек вертелся, но его вроде и не было.

К концу дня гражданину этому надоело, видимо, мировой скорби предаваться, и он сам - заметь, сам! - предложил в картишки перекинуться. Как ты понимаешь - не мог я отказаться. Сели втроем: я, он и человек этот, он при нем вроде холуя. Удивил он меня. Вроде чистый фрайер, но слишком легко большие бабки отдает. До Москвы я его серьезно выпотрошил, но расставались мы, улыбаясь. Он мне телефончик оставил, просил звонить как можно чаще. Благодарил за науку. Ну, иногда я ему звоню, встречаемся в "Якоре", любимое его место - "Якорь", обедаем, разговоры разговариваем.

- Последний разговор - о домушниках? - перебил Ларионов.

- Ага, - легко согласился Вадик. - Просил подходящего человечка подыскать, по возможности, не нашего, не московского.

- Зачем он ему - не говорил?

- Он не говорил, а я не спрашивал. Не знаешь - свидетель, знаешь соучастник.

- Про скок у коллекционера Палагина по хазам не слыхал ничего?

- Говорили что-то.

- А ты рекомендованного тобой ростовского гастролера с этим делом не соединял?

- Это уж ваша работа - соединять.

- Ты, как всегда, прав. Вот я тебя с этой кражей и соединю.

- Не соединишь, Алексеевич, я тебе на свободе нужен. - Вадик окончательно раскололся и поэтому окончательно обнаглел.

- Нужен. Пока нужен, - двусмысленно подтвердил Ларионов и потребовал: - Нарисуй-ка мне этого гражданина в профиль и анфас.

- Леонид Михайлович Берников. Телефон Ж-2-14-16. Живет на Котельнической набережной, серый такой дом у Таганского моста. Генеральский.

Сведения Ларионов не записывал, он их запоминал. Настроение улучшилось. Он поднялся со скамьи, подмигнул Вадику, усмехнулся:

- Кончил дело - гуляй смело. А не вернуться ли нам, Вадик, в Дом кино, шарики с устатку покатать?