В постели дьяволом (СИ)

Он сглатывает и гладит мою ладонь подушечкой большого пальца.

Тебе не казалось, Илья… Ильяс… Ты прав, я тоже влюбилась. Но если сейчас скажу об этом, то как смогу объяснить, отчего свадьбы не будет?

— Нет, тебе показалось, — говорю я вслух, убирая руку. — Я всего лишь хотела развлечься перед свадьбой, предполагая, что будущий муж запрет меня дома.

Ильяс дергается, как будто его ударили, а я испытываю боль, когтями раздирающую сердце. Алкоголь ни черта не помогает! А шум становится таким невыносимым, что я допиваю бокал и встаю.

— Я не выйду за тебя замуж. — Язык все же заплетается, а пол качается, как будто я в лодке. — И не ходи за мной.

Беру бутылку с остатками коньяка, прижимаю к себе, как ребенка, и бреду к выходу. Правда, никак не могу его найти: вроде бы вижу, но дойти не получается. А потом пол и вовсе уходит из-под ног, и я падаю… падаю… падаю…



28

Пробуждение с похмелья всегда отвратительно, но сегодня я поставила личный рекорд: голову словно стянули раскаленным обручем, во рту воняет кошачьей мочой, а под веками — песок. И, как вишенка на торте, я точно знаю, где проснулась.

Осторожно приоткрываю один глаз. Вот он, мой личный кошмар, лежит рядом, закинув руки за голову. Вроде бы спит, умаялся за ночь.

Как же стыдно!

Я зажмуриваюсь, как будто это может спасти меня от позора, и накрываюсь одеялом с головой. Хорошо бы встать, а еще лучше — убраться из квартиры Ильяса, но у меня нет сил на встречу с реальностью. А она безжалостна: я знатно вляпалась. Напилась, не вернулась домой, нахожусь в чужой квартире наедине с мужчиной… Нет, хуже! Я в постели с мужчиной.

Правда, стыдно мне не от этого. Я не рассчитала силы и, вместо того, чтобы гордо удалиться из бара, заставила Ильяса заботиться о себе. Ну как заставила… Не просила, конечно, но он не смог бросить на улице пьяную женщину. И домой к Ахарату не повез, себе забрал.

Бли-и-ин… Я зарываюсь лицом в подушку, глуша жалобный стон. Прекрасно помню, как мешала Ильясу вести машину, как кричала в подземном гараже, что меня насилуют. И как меня рвало в прихожей, тоже помню. И душ, и пьяные рыдания…

Ильясу можно ставить памятник — за терпение. Наверное, он действительно любит, если заботился обо мне всю ночь. Любой другой, в лучшем случае, просто привез бы меня к Ахарату и сгрузил бы на пороге.

Выглядываю из-под одеяла: глаза у Ильяса все еще закрыты. Здесь, в знакомой кровати, мне хочется звать его Ильей, но еще раньше я провела черту между прошлым и настоящим. Пусть это один и тот же человек, но сексом я занималась с Ильей, а мой жених — Ильяс. И точка!

Надо бежать, пока не поздно. Понятия не имею, что скажу Ахарату, но Ильяса я боюсь гораздо сильнее. Он ничего плохого мне не сделает, и в этом опасность. Мне все сложнее убеждать его, что мы — не пара.

Осторожно сажусь, держась за виски. В ушах шумит, в глазах темнеет, и мне приходится ждать, когда пол перестанет качаться. Что это на мне? Мда… Мужская футболка. Судя по ощущениям, даже белья нет. Встаю, пошатываясь, и делаю шаг к двери. К горлу подступает тошнота.

— Далеко собралась? — интересуется Ильяс.

Так и знала, что не спит! Отвечать не хочется, но приходится менять траекторию движения. Приступ тошноты заставляет меня бежать в ванную комнату.

Падаю на колени перед унитазом… и Ильяс появляется рядом. Он обхватывает меня рукой, не позволяя нырнуть вниз головой, и убирает назад растрепанные волосы.

Страшно унизительно! Меня выворачивает наизнанку в объятиях мужчины, до слез на глазах. Это ужасно стыдно… и приятно. Я чувствую себя больной и несчастной, а рядом тот, кто за меня переживает.

— Все? Тебе легче? — участливо спрашивает Ильяс.

Я киваю, пытаясь отдышаться. Он помогает мне встать и достает полотенце из шкафа.

— Где паста и зубная щетка, ты знаешь. Одежда… Белье сохнет после стирки, а платье придется отдавать в химчистку. Я позабочусь об этом. Тами, тебе помочь?

Отчаянно мотаю головой и облегченно вздыхаю, едва Ильяс покидает ванную комнату. Почему он такой… хороший? Мне бы радоваться, конечно…

После рвоты головная боль немного отступила. Я тщательно умываюсь и чищу зубы, привожу себя в порядок и расчесываю волосы. Не знаю, где мои шпильки и заколки, поэтому плету косу и перекидываю ее на спину. Выходить к Ильясу приходится все в той же футболке, которая едва прикрывает попу. К сожалению, ни спрятаться, ни сбежать не удастся.

Ильяс внизу, хлопочет на кухне. Аромат кофе разливается по студии, гудит миксер. Осторожно спускаюсь по лестнице, испытывая легкое головокружение. И зачем я так напилась? Идиотка!

— Иди сюда, — зовет Ильяс, оглядываясь через плечо. — Выпей таблетку.

Иду, куда ж деваться… Не спрашиваю, что за шипучую дрянь он мне подсунул — послушно пью, надеясь, что это поможет. Ильяс ставит передо мной чашку с кофе и стакан с какой-то молочной бурдой.

— Пей. Будет легче.

Кофе, как обычно, чудесен. И молочный коктейль тоже. В этом идеальном мирке отвратительна только я. В пьяной женщине нет ничего красивого, а уж с похмелья зрелище и вовсе мерзкое.