В постели дьяволом (СИ)

— А ты дождешься? — спрашивает он недоверчиво.

— Куда я денусь? — грустно улыбаюсь я. — За другого не выйду — не смогу. Ты забрал мое сердце.



39

Поговорить с мамой удалось только на следующий день, когда Ахарат уехал по делам. Я боялась, что она все ему расскажет вечером или ночью, а утром разразится скандал, но отчим завтракал в благодушном настроении, а мама как воды в рот набрала, не замечая моего присутствия.

Обиделась. И я действительно виновата, хоть и хотела уберечь ее от волнений. Правильно говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад. Ахарат хотел, как лучше — и разворошил осиное гнездо, сам того не ведая. Я тоже хотела, как лучше, но обидела маму, а сама запуталась так, что не знаю, как правильно поступить. Слушать сердце или разум?

Сердце забрал Ильяс, тут я ничуть не покривила душой. Вчера мы попрощались, он каким-то чудом улучил момент, чтобы поцеловать меня, и в груди осталась пустота. Разум же упорно твердил, что от чувств к Ильясу надо избавляться. Если, конечно, я не хочу всю жизнь лгать ему, скрывая правду.

— Прости, мам… — Отложив уборку, я хожу за ней по пятам и мешаю варить аджику на зиму. — Я не хотела тебя волновать…

— Как ты могла?! — упрекает мама, не оборачиваясь. — Почему мне ничего не сказала?

— Думала, что справлюсь сама. Мать Ильяса обещала, что расстроит свадьбу… Ай!

Развернувшись, мама шлепает меня полотенцем по плечу.

— Почему про изнасилование не сказала?! — Полотенце не мокрое, но все же бьет больно. — Какой-то тетке поверила, а от матери все скрыла!

Я вздрагиваю от каждого удара, но не пытаюсь отойти. Заслужила.

— Я ошиблась, мам. — На глаза наворачиваются слезы. — Вся моя жизнь — ошибка…

— Даже думать так не смей! — отрезает она. — Не посмотрю, что взрослая, ремня всыплю!

Пустая угроза. Она никогда меня не била, да и мальчишек они с Ахаратом воспитывают иными методами, несмотря на то, что отчим суров и строг. Полотенце — это от бессилия. Я кожей чувствую, как тяжело сейчас маме, и не могу сдержать слез.

— Тами, ну ты что? — пугается она. — Больно? Тами…

Хорошо, что братья с утра убежали играть к соседям. Обнявшись, мы с мамой вдоволь наплакались: я — навзрыд, она — более сдержанно, утешая при этом меня.

— Глупая моя девочка, — вздыхает мама. — Это не твои ошибки, не тебе за них расплачиваться.

— И мне тоже, — возражаю я. — Мам, я люблю его.

— Да когда ж ты успела, а? — удивляется она. — Вы виделись три раза, а во время сватовства и парой слов не перекинулись.

— Не три раза…

Что толку скрывать? Убедилась уже, тайное всегда становится явным. Я рассказываю маме все: и о своем первом фиктивном замужестве, и о знакомстве с «Ильей», и о том, что между нами было.

— Судьба послала вам это испытание для того, чтобы проверить, как мы с ним справимся, — загадочно говорит мама и качает головой. — Тами, милая моя, на лжи семью не построишь. Зарифа попыталась — и проклятие бумерангом вернулось к ее сыну. А ты расплачиваешься за мои ошибки.

— Что мне делать, мама? Как поступить?

— А сердце что подсказывает?

— Сердце с ним… И оно хочет счастья любой ценой.

— Подожди что-то решать, — вздыхает мама. — Время есть. Зарифа пообещала поговорить с Байсалом. Скажет ли она ему правду, придумает новую ложь — не знаю. Но когда договоренности расторгнут, ты увидишь, как поступит Ильяс.

— А ты? Ты скажешь правду мужу?

— Зарифа попросила неделю. Если она не поговорит с ним сама, то скажу.

Мне ничего не остается, кроме как довериться маме. Три месяца до свадьбы, которая может и не состояться, это долго. Но дни тянутся, как жвачка, прилипшая к подошве, ровно до того момента, как в головоломке, что мне надо решить, появляется новая деталь. И она меняет абсолютно все.

Не могу не думать об Ильясе, но в наших отношениях явно что-то не так. Возможно, расстояние остудило его пыл или он действительно сильно занят, но с тех пор, как он уехал, мы толком и не разговариваем. Я пыталась писать ему и каждый раз натыкалась на стену.

«Привет. Как долетел?»

Смайлик с поднятым вверх большим пальцем. Тишина.

«Добрый день! Как ты?»

«Я перезвоню». И где-то в два ночи, когда я уже давно сплю: «Прости, закрутился, дела. Напиши, как ты».

Я ничего не отвечаю, и он не настаивает — ни на следующий день, ни после.

Через несколько дней вечером Ильяс звонит мне по видеосвязи, не предупредив об этом заранее. Я мою посуду на кухне, поэтому сбрасываю звонок.

«Занята?»

«Перезвони минут через пять, прячу любовника под кроватью».

Лучше бы я так не шутила! Как Ильяс мог в это поверить, когда я в родительском доме? Тем не менее, он так и не перезванивает. И не то, что не отвечает, даже не открывает мои сообщения. Поддавшись эмоциям, я пишу ему целое послание.