В постели с чужим мужем

Почему-то сейчас ей казалось, что это едва ли не лучшее, что она слышала за последнее время.

Глава 28

В последующие за выпиской из больницы недели Кирилл и Варя так и не вернулись к вопросу о том, с кем будет жить их будущий ребенок. Варя, казалось, боялась касаться этой темы, а сам Кирилл до сих пор попросту не знал, как решить данную дилемму.

У него не было уверенности в том, что Варя не скрыла от него свою беременность нарочно, как и не было к ней прежнего доверия. Но при всем этом для него уже не стояло вопроса о том, чьего ребенка она носит под сердцем — достаточно было узнать срок её беременности, чтобы понять — в то время она могла быть только с ним. И, несмотря на то, как Варя в прошлом поступила, он не мог представить, что ей, вынужденной разрываться между больной матерью и обязательствами перед Элей заманить его в постель, могло быть дело ещё до каких-то мужчин. Этот ребёнок был однозначно его. Их. И хотя по договору он имел полное право забрать у Вари ребенка на единоличное воспитание, Кирилл понимал, что оставить малыша с самого рождения без матери — это слишком жестоко. Также, как и лишить мать возможности быть рядом со своим ребенком.

Но как они будут со всем этим жить — он не знал тоже. Поэтому пришел к наиболее оптимальному решению — не торопить события и не загадывать ничего наперед. В конце концов, им с Варей обоим не помешало бы узнать друг друга получше и, став немного ближе к этой, не отягощённой необходимостью лгать, Варе, он, возможно, сможет понять, как будет правильно поступить с ней в дальнейшем. Да и она сама, быть может, наконец разглядит в нем мужчину и человека, а не того, с кем обязана была переспать по контракту.

Вместе с тем он совершенно не стремился навязать ей свое общество. Он не требовал, чтобы Варя снова переехала под его крышу, тем более, что и сам он подумывал избавиться от квартиры, ставшей полем боя, на котором полегли и его семейная жизнь, и надежды на иное, лучшее будущее. Кирилл решил, что сейчас, вероятно, Варе важно оставаться в комфортных для нее условиях, где все привычно и знакомо — то есть в ее собственном доме, рядом с матерью, о которой она волновалась. Со своей же стороны он был непреклонен лишь в двух вещах — в том, что Варя должна оставить работу и перейти на его содержание на все время беременности и в том, чтобы сопровождать ее каждый раз, когда она планово посещала врача. Он хотел быть в курсе любой мелочи, касавшейся его будущего ребенка.

Его ребенок… удивительно, насколько по-иному он ощущал все сейчас, когда малыш, которого так желал, стал не просто мечтой и целью, ради исполнения которой готов был на все, не просто словом из семи букв, желанным, но отдаленным от его реальности, а новой, настоящей жизнью, которую носила в себе Варя. И теперь, когда это наконец случилось, он испытывал ни на что не похожее волнение в ожидании того момента, когда сможет взять свое дитя на руки. И, представляя себе это, со всей отчетливостью понимал — он ни за что не сумеет быть просто гостевым папой. Он хотел, чтобы ребенок рос на его глазах, хотел видеть его первый шаг и слышать первое слово… Но вместе с тем — не хотел, чтобы Варя была рядом только потому, что связана с ним их общим ребенком. И Кирилл был совершенно не уверен, что она, с свою очередь, согласится со временем на роль приходящей мамы. Более того — он понимал, что был бы крайне разочарован, если бы она так поступила. Но как им разрубить этот Гордиев узел так, чтобы это было хорошо для всех, он себе пока не представлял.

Вероятно, все было бы гораздо проще, если бы Варя не забеременела. Тогда у него не было бы повода быть с ней рядом, а вместе с тем — и этого счастливого предвкушения, рождённого ожиданием своего первого ребенка. Не было бы того, что придавало его жизни смысл. Того, что не променял бы ни на что иное, как бы ни была сложна ситуация, заложниками которой они стали.

Возможно, наступит момент, когда он поймет, что они могут начать все заново. Момент, когда он увидит в глазах Вари искренний интерес к себе. Одного этого ему будет достаточно, чтобы сделать все ради того, чтобы они в конце концов были счастливы. Причем счастливы все вместе. Втроём.

А до той поры… до той поры он просто будет с ней. Будет ждать. Ждать того, кто однажды назовет его папой.

— Давай зайдём.

Застыв у витрины детского магазина, мимо которого они проходили прежде, казалось, уже сотню раз на пути от парковки до клиники, где наблюдалась Варя, Кирилл инстинктивно сжал Варину руку, словно та могла внезапно исчезнуть или убежать, и потянул за собой внутрь.

— Зачем? — возразила она неуверенно, но все же последовала за ним без сопротивления.

— Посмотреть, — пожал он плечами, не сводя при этом взгляда с вещи, которая так ему приглянулась.

Судя по всему, это был пеленальный комод, ослепительно-белого цвета, со шкафчиками, украшенными по краям затейливой резьбой, а посредине — изображением милого до невозможности медвежонка.