В постели с чужим мужем

Они с сыном расположились в скорой, Кирилл, после недолгих уговоров мрачно пообещал врачу, что сразу же отправится следом на машине. И прежде, чем двери скорой закрылись и Кир пропал из поля зрения, Варя проговорила тихо, вкладывая в это слово всё, что сейчас бушевало в душе:

— Спасибо…

Первый крик ребенка — его ребенка! — перевернул все внутри Кирилла вверх дном.

Скорая с Варей и их сыном уехала, а он какое-то время тупо смотрел ей вслед, все ещё находясь в прострации от всего случившегося.

На неверных ногах Кирилл вернулся в опустевший дом, где без Вари все казалось холодным и неуютным, и только теперь начал полностью осознавать все, что произошло здесь так неожиданно и стремительно.

И в последнем, стоило признать, была исключительно его вина.

Он ведь уже зарекался не трепать Варе нервы, но все равно снова сорвался, едва увидев рядом с ней другого мужчину. И пусть был в этом абсолютно не прав, виной всему было то, что Варя всегда являлась для него кем-то гораздо большим, чем просто мать его будущего ребенка.

И она сказала очень правильную вещь — она не Эльвира. Что бы ни было межу ним и его бывшей женой там, в прошлом, это не причина ломать дрова в отношениях с Варей. Ведь если разобраться, он уже давно простил ее за тот обман и понял ее мотивы. А все, что было после — просто нелепая самооборона перед тем, что чувствовал к ней, диктуемая страхом снова обжечься.

Но какое все это имело значение теперь? Кирилл ясно отдавал себе отчёт в том, что столь стремительные роды могли окончиться и не столь благополучно. Он мог потерять Варю. Или сына. А может, и обоих. И как бы он потом с этим жил, зная, что сам спровоцировал эту опасную ситуацию, и главное — зачем ему вообще нужна эта чертова жизнь без Вари? И их детей — именно так, во множественном числе — которых они ещё смогут родить и воспитать?

Да, он безумно хотел ребенка. Но только теперь понял, что хочет всего этого — радостей и трудностей родительства — с одной-единственной женщиной.

Он должен был сказать ей все это. Как можно скорее. И надеяться, что она его простит и поймет, потому что без нее все теряло смысл.

Наскоро сорвав с вешалки в прихожей куртку, Кирилл почти бегом направился к своей машине, чтобы оказаться рядом с теми, кто был ему дороже всех на свете.

Он вошёл в отдельную палату, куда устроили Варю, прижимая к себе огромный букет белых роз, которым в нелепом жесте словно бы прикрывался от страха перед тем, что Варя скажет ему в ответ на то, в чем он собирался ей признаться. Но сильнее, чем этот страх, было желание выплеснуть наружу те эмоции, что так долго в себе держал, и которые так отчаянно зашкаливали сейчас, когда смотрел на мирно спавшую Варю и как никогда отчётливо понимал, насколько ему нужна эта женщина. Именно эта женщина.

Стараясь не шуметь, Кирилл, тихо ступая, подошел в первую очередь к своему сыну, который, в унисон со своей мамой, спал, трогательно прижав маленький кулачок к ротику.

Господи, как он мечтал об этом ребенке! Практически целый год он не мог думать ни о чем ином, зациклившись на данной цели. А теперь понимал — конечно, родись его сын от суррогатной матери, он любил бы его не меньше, но… Именно то, что это был их с Варей ребенок, заставляло его испытывать ни на что не похожие эмоции. И без этой женщины, подарившей ему не только сына, но и иной, новый вкус к жизни, все было бы не так. Неправильно, не по-настоящему, не настолько остро и пробирающе. И за те чувства, что испытывал сейчас, находясь рядом с теми, кого любил, можно было отдать все не свете.

— Кирилл, — послышался позади негромкий голос и он обернулся к Варе, окунувшись в глубокие карие глаза, такие родные и любимые.

— Привет, — выдавил он из себя короткое слово, растеряв способность связно мыслить теперь, когда она смотрела на него и этим взглядом проникала, кажется, так глубоко, что внутри что-то щемяще заворочалось и заныло.

— Это тебе, — добавил он неловко, протянув Варе букет и наблюдая за тем, как теперь уже она прижимает его к груди так, словно желает этим жестом отгородиться.

Но он ведь приехал сюда не за тем, чтобы молчать. Ему надо было рассказать ей так много, но вместо этого он просто смотрел на свою женщину, ощущая, как все невысказанные слова разрывают грудную клетку, а в горле встаёт упрямый ком.

Сделав глубокий вдох, Кирилл нащупал рядом с собой стул и присел рядом с Варей. Немного помолчав, с нервным смешком признался:

— Я хотел сказать тебе столько всего… а теперь даже не знаю, с чего начать.

— Начни с чего-нибудь, — просто ответила она.

И его вдруг прорвало.