В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

Известие о кончине Кэт Эшли быстро распространилось за пределы двора и даже за пределы Англии. Ее смерть «сильно опечалила» королеву, писал испанский посол в своей депеше в Мадрид. Получив письмо де Сильвы, Филипп приписал на полях: «Какой же она была еретичкой».[441] Хью Фицуильям, английский дипломат, служивший при французском дворе, сокрушался, что теперь, «когда мистрис Эшли нет, у него не стало друга, к кому можно было бы обратиться с жалобой».[442] Ее смерть стала большой потерей для тех послов и дипломатов, которые узнавали от нее последние новости и сплетни.[443]

Теперь обер-гофмейстериной стала Бланш Парри, которая находилась на службе у Елизаветы дольше остальных. Она стала главной наперсницей королевы. Как писал ее племянник Роуленд Вон, двор теперь находился «под командованием мистрис Бланш Парри».[444] С ранних дней жизни, когда Бланш качала колыбель принцессы, Елизавета и ее преданная валлийка были тесно связаны; по мере того, как Елизавета взрослела, крепли и их узы. Они обе любили книги и лошадей, и, пока Бланш не состарилась и не ослепла, они часто совершали совместные верховые прогулки. Одной лишь Бланш в дополнение к обычному жалованью платили «конину» в знак признательности к ней королевы. После смерти Кэт Эшли Елизавете пришлось рассчитывать на тесный кружок преданных ей фрейлин; они осуществляли повседневный уход. Кроме того, она искала у них дружбу и утешение, которые издавна находила у Кэт. Фрэнсис Ньютон, дочь сэра Джона Ньютона из Глостершира, служила камер-фрейлиной с начала правления Елизаветы, до того как в феврале 1560 г. во дворце Уайтхолл вышла за Уильяма Брука, барона Кобэма.[445] «Без отрыва от службы» леди Фрэнсис Кобэм родила шестерых детей, очень похожих на леди Фрэнсис, ее мужа и сестру. Всех их изобразили на семейном портрете, датированном 1567 г. Несмотря на частые беременности и периоды, когда она отсутствовала, королева очень ценила леди Фрэнсис. В 1565 г., после того как она родила второго ребенка, Елизавета сделала ее хранительницей королевской гардеробной. Она отвечала за наряды королевы – пост, который до тех пор занимала Дороти Стаффорд.

В период после смерти Кэт Эшли Елизавета все больше полагалась на леди Фрэнсис; она не отпускала ее от двора почти до самых родов.[446] И даже в фамильном особняке в Кенте леди Фрэнсис, искусная портниха, провела последние недели беременности за шитьем. Она готовила новогодний подарок для королевы.[447] Шить ей помогала ее ближайшая подруга Бесс Сент-Лу (которую позже стали называть Бесс из Хардвика). Бесс назначили камер-фрейлиной в первые годы правления Елизаветы; потом она попала в опалу из-за своего якобы пособничества незаконному браку Кэтрин Грей, который случился за пять лет до того, и ее уволили с королевской службы. Хотя в последующие годы ее отношения с Елизаветой восстановились, во внутренние покои она уже не вернулась. В письме Бесс в ее имение в Четсуорте (Дербишир) леди Кобэм подробно рассказала, как шьет рукава «такой ширины, которая лучше всего подойдет королеве… они тонкие и необычные. Посылаю вам тесьму и сетку [кружево] для королевы той же работы, чтобы сочетались с рукавами… Мода сильно переменилась с тех пор, как вы служили при дворе. Десяти ярдов хватит на воротник и манжеты».[448] 22 ноября 1566 г. у леди Фрэнсис родился сын, которого назвали Генри, а через несколько недель Фрэнсис вернулась на службу, поручив ребенка заботам кормилицы.

В месяцы траура после смерти Кэт Эшли произошло еще одно волнующее событие. В ноябре 1565 г. Анна Рассел, шестнадцатилетняя дочь графа Бедфорда, ставшая фрейлиной вскоре после вступления Елизаветы на престол, вышла замуж за Эмброуза Дадли, графа Уорика, брата королевского фаворита. Жених был на двадцать лет старше невесты. Венчание состоялось в королевской часовне в Уайтхолле. Свадьбу отмечали при дворе очень пышно: она символизировала объединение двух ведущих протестантских придворных семей. Анна, теперь графиня Уорик, была повышена до камер-фрейлины и впоследствии оставалась в «ближнем кругу» королевы; вскоре Елизавета стала относиться к ней как к близкой подруге и поверенной. Ее племянница, Анна Клиффорд, позже заявит, что ее тетка «была более любима и пользовалась большей милостью королевы, чем любая другая женщина в стране, и не меньшей милостью при дворе и во всех владениях королевы».[449]