В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

В субботу 9 июля, в восемь часов вечера Елизавета и ее свита приблизились к замку Кенилуорт, расположенному примерно в 12 милях к северо-востоку от Стратфорда-на-Эйвоне. Когда в виду замка показалась кавалькада с королевой во главе, освещенная 200 факелами, которые держали охранявшие двор всадники, грянул артиллерийский залп.

Кенилуорт окружало большое искусственное озеро, Дадли приказал перекинуть через него мост длиной 600 футов. Колонны были украшены рогами изобилия, из которых сыпались фрукты и виноград. Они символизировали богатство и необыкновенную щедрость. На самом озере соорудили особый плавучий остров, «ярко освещенный факелами», откуда «Озерная дева» обратилась к Елизавете с речью. «Озерная дева» уверяла, что хранит озеро со времен короля Артура, но теперь хочет передать его Елизавете: «Вперед, мадам, вам нет нужды стоять: и озеро, и замок, и их владелец – ваши навсегда».[677]

Как только королева вступила во двор, послышались звуки фанфар. Фейерверк, устроенный по приказу Дадли, было видно и слышно за 20 миль вокруг, он освещал ночное небо.

Позолоченные часы на башне остановились в тот миг, когда королева въехала в замок, символизируя, что во время визита королевы время останавливается. Затем королеву проводили в трехэтажную башню, где выделили комнаты для нее, ее фрейлин и самых приближенных придворных; Дадли возвел башню специально для нее. Окна королевской опочивальни выходили на восток, чтобы можно было из них любоваться рассветом. В покоях Елизаветы наверху были самые большие окна, откуда открывался самый красивый вид. Дадли поселился этажом ниже, под покоями королевы. Украшенные яркой лепниной, увешанные богатыми гобеленами и пышно обставленные, покои представляли собой верх елизаветинской роскоши. Кроме того, Дадли распорядился, чтобы для Елизаветы при замке разбили особый сад, закрытый для всех, кроме самой королевы и ее ближайших спутников.

Следующие девятнадцать дней Роберт Дадли, граф Лестер, принимал Елизавету и развлекал ее самыми пышными празднествами за время ее правления. Хотя Дадли уже доводилось принимать Елизавету в Кенилуорте в 1565 и 1572 гг., празднества и развлечения, которыми радушный хозяин развлекал ее в 1575 г., были не сравнимы ни с чем: различные театральные действа и «живые картины» призваны были подчеркнуть его матримониальные намерения.[678] То была последняя и, как оказалось, действительно последняя попытка Дадли доказать свою пригодность в роли супруга королевы; постановку «живых картин» и спектаклей поручили поэту и военному Джорджу Гаскойну. Дадли надеялся, что под влиянием спектаклей и приема Елизавета согласится выйти за него замуж.

В жаркую летнюю погоду, когда лишь несколько дней шли легкие дожди, Елизавета наслаждалась охотой в обширном парке; помимо оленей там обитало немало другой дичи. Кроме того, гостей развлекали травлей медведей во дворе замка. Рычащие мастифы затравили тринадцать медведей; королева наблюдала за происходящим с безопасного расстояния.

По словам испанского посла де Гуараса, когда королева охотилась в Кенилуорте, «предатель выстрелил в нее из арбалета. Его немедленно арестовали, хотя многие полагали, что несчастный стрелял лишь в оленя и не хотел причинить вред».[679] Может быть, посол намеренно преувеличил, тем не менее слухи о покушении и последующий быстрый арест подтверждают ту атмосферу страха, в которой жили приближенные Елизаветы последние несколько лет.

Желая отдохнуть от жары или укрыться от дождя, Елизавета и ее дамы удалялись в свои покои, где играли в карты, читали или сплетничали вдали от толп гостей, заполнивших замок и парк. Кроме того, королева каждый день гуляла в обширном парке и садах с пышной травой, отдыхала в беседках, любовалась плодовыми деревьями и душистыми цветами и травами. Посреди сада стоял огромный фонтан, украшенный каменными статуями Нептуна, Фетиды и сцен из «Метаморфоз» Овидия, он «обрызгивал водой проходящих мимо в то время, когда они меньше всего этого ожидали». Имелся в парке и огромный птичник, наполненный экзотическими птицами из Европы и Африки, «издававшими восхитительные, приятные для слуха рулады».

Во второе воскресенье после приезда, посетив местную приходскую церковь, Елизавета отправилась на арену для турниров, где в ее честь устроили народную свадьбу, «свадебный пир», на который пригласили жителей окрестных деревень. По свидетельствам очевидцев, зрелище было странное. Невесте было за тридцать, она была «уродлива, грязна и неприятна»; жених был молод, но хромал после игры в футбол. После народного танца моррис и «живых картин», представленных под открытым небом труппой артистов из Ковентри, королева, которая наблюдала «за большим стечением народа и буйством» из окна, попросила, чтобы представление повторили через два дня.