В постели с наставником

— Не только. — Намек на то, что между ними существует какая-то особенная связь, ему не понравился. — Всех, кто имеет отношение к университету. Сказал бы лучше спасибо за то, что я спас твою жалкую шкуру.

Они не отпускали друг друга — мальчик не отводил глаз, Дункан не снимал ладонь с его плеча.

— Спасибо. Но я не просил спасать меня.

Эта напускная, маскирующая ранимость бравада вызвала где-то глубоко внутри него непрошенный отклик.

— Не ввязывайся в неприятности, коли не хочешь, чтобы тебя спасали, — резко ответил он. — Что ты делал на конюшне?

Мальчик насупился.

— Ничего. Я не делал ничего дурного.

Дункан сердито вздохнул.

— Вдова тебя выгнала?

Мальчишка наконец-то отвел свои проклятущие голубые глаза в сторону.

— Не было никакой вдовы, — произнес он медленно.

Гордый врунишка. О чем еще он солгал?

— Все это время тебе негде было ночевать, да?

— Было! Я спал на конюшне, пока меня оттуда не вышвырнули.

— Смотрю, ты никак не уразумеешь, насколько тебе повезло. — Дункан повысил голос и растерял все свое кембриджское произношение, как только представил, что едва не произошло с Маленьким Джоном. Он словно перенесся на годы в прошлое, когда не уследил за другим мальчиком, и случилась беда. — Так я растолкую. Тебя собирались исколошматить в кровь и отдать шерифу, бестолочь ты эдакая. Валялся бы сейчас в темнице вместе с убийцами и насильниками.

Уже совсем стемнело, но он разглядел, как мальчик побелел от испуга. В душе опять что-то шевельнулось, и Дункан убрал ладонь с его дрожащего плеча.

— Когда ты в последний раз ел?

Маленький Джон разжал кулак и загнул три пальца.

— В понедельник. Мне дали миску каши в Майкл-хаузе.

Дункан вздохнул.

— Ладно. Я не брошу тебя на улице, а то, чего доброго, прибьют как бродячую собаку. Хотя, признаться, у меня самого чешутся руки вправить тебе мозги… Если не хватает ума принимать помощь, когда ее предлагают, бакалавром тебе не стать. — Да, он не спас Питера, да, может статься, он не спасет отца, но в его силах спасти от голодной смерти этого недоучку. — Я заберу тебя к себе в общежитие.

— Как своего ученика?

— Этого я не говорил. — Он искренне хотел помочь Джону, но быть его наставником… От этой идеи становилось отчего-то не по себе. — Да и с какой стати? Ты столько раз отвергал мою помощь.

Мальчишка, неисправимый в своей гордыне, обиженно надулся.

— Что дуешь губы? Мое предложение чем-то вас не устраивает, молодой человек? — спросил Дункан отрывисто. — Так иди, попросись на ночлег в Тринити-холле.

— Там мне уже отказали.

Нижняя губа Маленького Джона задрожала, и Дункан пожалел, что сорвался. Одержимый демонами прошлого, он позабыл, что мальчишка, по сути, еще ребенок. Один в целом мире. Дело грозило окончиться слезами.

— Прекращай. Мужчины не распускают сопли из-за одной неудачи.

— Но мне везде отказали! В Сент-Питере, Кингс-холле, Клер-холле, Майкл-хаузе… — Мальчик испустил безнадежный вздох. — Везде.

Дункану стало его жалко. Он вспомнил свои первые шаги в Кембридже, какого труда ему стоило добиться цели. Опустить руки ему не дало воспоминание о словах одного напыщенного епископа, заявившего, буквально, что «науки не по зубам этому жалкому, бестолковому созданию с севера». Дункан запомнил эти слова на всю жизнь и сделал все, чтобы их опровергнуть.

— По какой причине тебе отказали?

— Моя латынь недостаточно хороша.

— Я говорил тебе то же самое, парень, а ты не верил.

— Я не знаю, что делать дальше.

— Идти в общежитие, разумеется. — Колледжи могли похвастаться удобными помещениями и поддержкой богатых благотворителей, но, по мнению Дункана, только в общежитиях, многократно превосходящих их числом, царил настоящий студенческий дух.

— Туда меня тоже не примут.

— Сколько ты уже обошел? Пять? Десять? Двадцать?

Опустив глаза, Джон молчал. Одно хорошо. Мальчишка понимает, когда его ловят на лжи.

— Признавайся, Маленький Джон. В нашем ты не был, это я знаю точно.

— Пять. Может, шесть.

Дункан вздохнул.

— Ну, не вешай нос. Осталось еще предостаточно. Если и там не найдешь наставника, ступай в школу. Подучишься и попробуешь снова.

— Школы для маленьких мальчиков, — презрительно скривился тот.

— Мало тебя порол твой папаша, как я погляжу. — Мальчик вытаращил глаза, подтверждая его догадку. — Ты слишком легко сдаешься. Так тебе никогда не стать бакалавром.

— Я не сдавался, все десять дней, но везде мне отвечали одно и то же. Ну, пожалуйста, возьми меня в ученики. Возьмешь? — взмолился он, и таким же умоляющим сделался его взгляд.

Дункан колебался, испытывая искушение уступить, но по своим, по личным причинам. Ведь Питер был бы немногим старше, если бы…

Мысли вошли в привычную колею. Если бы он смотрел за ним внимательнее. Если бы он не отвернулся. Если бы он ни на шаг не отпускал его от себя.

Отец не простил ему этого греха. Но совесть терзала его сильнее.