В постели со Снежной Королевой

— Ой, ну перестаньте… — раздраженно возразила та. — Ирма завидовала Вике из-за Селетина?.. Ни за что не поверю!

— Тем не менее…

— Я вам не верю

— Не верьте.

Лариса Викторовна опять тяжело задышала в трубку.

— Ирма — чудесный человек, друг семьи, интеллигентнейшая девушка… Да и Никита Ратманов… Они не могли поступить так с Викой!

— Могли, — твердо произнесла Алена. — Всего доброго, Лариса Викторовна.

Алена положила трубку и попыталась представить, что будет с Ратмановым и Ивлевой, если Лариса Викторовна все-таки поверит ей.

«Бедная Вика… Хотела ли ты, чтобы твою тайну узнали все?..»

* * *

…Вилка, перевернувшись в воздухе, полетела вниз. Алена попыталась подхватить ее, но вилка по какой-то своей, странной траектории скользнула в сторону и упала на пол. И в этот момент зазвонил домофон.

— Алена? Алена, это я, Калерия Львовна…

Да, это была она, несостоявшаяся свекровь. Вошла, сняла строгое темно-серое пальто с песцовым воротником, пригладила назад короткие волосы, подстриженные словно по старинке — под гребенку, строго взглянула на Алену выцветшими синими глазами.

— Одна?

— Одна. Хотите чаю? И салат у меня есть… Только самый простой, из огурцов с помидорами.

— Правильно, нечего толстеть… — Калерия Львовна прошла за Аленой на кухню. Алена бросила упавшую вилку в мойку.

— Сюда… Пожалуйста.

Калерия Львовна понюхала салат.

— С оливковым маслом. Это правильно… Здоровое питание! Бориса именно такими салатами надо кормить, а то совсем распустился…

— Калерия Львовна, опять? — строго спросила Алена. — Если вы собираетесь сватать меня за Бориса…

— Да ладно тебе! — махнула рукой та. — Я уж всякую надежду потеряла, что ты вернешься. Господи, как же я была не права — тогда, пятнадцать-то лет назад! — Она неожиданно всхлипнула и промокнула глаза салфеткой. — Новую привел… — таинственным шепотом поведала она.

— Кого? — с интересом спросила Алена, придвинувшись, подлила Калерии Львовне чаю.

— Такую… Ну просто ужас! Я думала, что хуже Олеськи никого не будет, а на самом деле нет — водятся еще редкие экземпляры…

— Да кто? Какая?..

— Два метра ростом. Плечи — во, — развела для убедительности Калерия Львовна руки. — Задняя часть — во! У тебя талия, как у нее одна нога, а нога — как у нее рука…

— Вы шутите! — засмеялась Алена. — Признайтесь, что немного преувеличили!

— Честное слово! — в отчаянии воскликнула Калерия Львовна. — Гренадер в юбке. Я Борису и говорю…

— Минутку, Калерия Львовна, — озабоченно перебила свою собеседницу Алена. — А как зовут эту новую пассию Бориса?

— Любовь, — прошелестела Калерия Львовна и презрительно поджала губы.

— Как?!

— Я говорю — Любовь. Ну, Люба, то есть…

— Такая с каштаново-рыжими волосами, кудрявая?

— Она и есть. Гривастая. Глаза вот с это блюдце… Ты ее знаешь, что ли?

— Знаю, — удивленно улыбнулась Алена. — Она была моей подругой. До тех пор, пока не увела Алешу, бывшего мужа. У нее, наверное, страсть ко всем моим бывшим мужчинам…

— Боже мой! — Несостоявшаяся свекровь схватилась за голову. — Так вот оно что… И что мне теперь с ней делать?

— Ничего. Это пусть Борис с ней разбирается.

— Борис… Он же как ребенок! — застонала Калерия Львовна. — Нет, все-таки какая я была глупая — тогда, пятнадцать-то лет назад!

— Хотите еще салата?

— Давай… Только ты мне еще хлеба отрежь, что ли! Слушай, если ты сейчас одна, то можно вас с Борисом…

— Калерия Львовна, опять? — сурово одернула ее Алена. — Давайте о чем-нибудь другом поговорим.

Гостья задумалась, а потом спросила:

— Я слышала, тебе сосед, старик, квартиру свою завещал?

— Все-то вы знаете…

— Как-никак столько лет в органах работаю… Это ты молодец, что старика уговорила квартиру себе завещать, — ведь у него родных совсем не было?

— Я его не уговаривала! — покачала Алена головой. — Он сам. Я про его планы вообще ничего не знала.

— Ну да, уж мне-то не ври! — добродушно усмехнулась гостья. — Просто так ничего не бывает, это я уж точно знаю… Так вот, приходят они к нам — Борис со своей Любкой, и заявляют…

Калерия Львовна пустилась в подробный пересказ того, о чем они говорили и какие беды теперь ей, Калерии Львовне, ждать от Любы. Вырисовывалась поистине апокалиптическая картина. Алена принялась успокаивать Калерию Львовну, но та успокаиваться никак не хотела — и снова принялась твердить о том, как она была не права, что пятнадцать лет назад не позволила сыну жениться на Алене.

Они сидели и разговаривали — почти как близкие подруги. Алена вдруг подумала, что Калерия Львовна, наверное, теперь постоянно будет заходить к ней и жаловаться на Бориса. Пройдут годы — и ничего не изменится, кроме того, что вместо пятнадцати лет будет двадцать, потом двадцать пять…

На следующий день Алена поехала к Серафиме. Ту уже перевели в другую больницу, где разрешили посещения и, кроме того, позволяли гулять во дворе. Алену удивило, что ограда тут была совсем несерьезной — любой желающий мог сбежать.

— Ага, а ты думала, тут насильно держать будут? — саркастически усмехнулась Серафима, когда Алена озвучила свои мысли. — Нет, не хочешь — не лечись… Это только совсем уж буйных запирают.

— А тут есть?