В преддверии философии. Духовные искания древнего человека

Схема диалога крайне проста. Хозяин объявляет рабу, что он намерен что-то сделать, а раб подбодряет его, перечисляя все приятные аспекты, сопровождающие намерение хозяина. Но тем временем хозяину уже надоела его затея, и он говорит, что он не будет делать того, что намеревался. Это тоже одобряется рабом, который перечисляет все отрицательные стороны задуманного дела. Таким способом все типичные занятия месопотамского вельможи взвешиваются и оказываются ущербными. Ничто, в сущности, не хорошо, ничто не стоит стараний, будь то искание милостей при дворе, радости стола, набеги на кочевников в пустыню, увлекательность жизни мятежника, начало судебного процесса или что бы там ни было. Мы процитируем несколько строф, сначала о любви:

— Раб, соглашайся со мною! — Да, господин мой, да!
— Женщину я полюблю! — Полюби, господин, полюби!
Любящий женщину позабудет печаль и невзгоды.
— Нет, раб, о нет, я женщину не полюблю!
— Не полюби, господин, не полюби!
Женщина — яма, западня и ловушка,
Женщина — острый кинжал, что горло мужчины пронзает.

О благочестии:

— Раб, соглашайся со мною! — Да, господин мой, да!
— Воды принеси мне скорей, омовение рук совершу и богу воздам жертву!
— Воздай, господин, воздай!
Воздающему жертву — сколь легко у него на сердце,
Дает он заем за займам!
— Нет, раб, о нет, не хочу воздавать я жертвы!
— Не воздавай, господин, не воздавай!
Пусть лучше бог твой побегает за тобою собакой,
А то все командует: то «послужи», то «не проси», то хочет чего-то иного.

Другими словами, «будь строптивым с богом»; пусть почувствует, что он зависит от тебя в отношении служения, молитвы и многого другого, так что ему придется за тобой побегать, добиваясь твоего поклонения.

— Раб, соглашайся со мною! — Да, господин мой, да!
— Благодеянье стране окажу я!
— Окажи, господин, окажи!
Благодеянье стране — твое благо! Благие деянья — у Мардука на ладони!

Это значит, что будто бы Мардук сам получил эту милостыню и со своей стороны воздает дающему.

— Нет, раб, о нет, не окажу я благодеянья!
— Не окажи, господин, не окажи!
Поднимись на развалины древних холмов, по руинам былых городов прогуляйся,
На черепа погляди — что былых, что новых времен,
Кто из них был злодеем, а кто благодетелем был?

Безразлично, делает ли человек добро или зло; придет время, и никто об этом не вспомнит. Мы не знаем, кто был добрым, а кто злым среди древних. Они покоятся забытыми в своих забытых городах.

И вот спор подытоживается: ничто не является истинно хорошим. Все — тщета.

— Раб, соглашайся со мною! — Да, господин мой, да!
— Итак, а ныне что благо?
Шею тебе бы и мне бы сломать бы,
В реку бы броситься — вот что есть благо!

Если все в мире — тщета, лишь смерть кажется привлекательной. Раб стоически отвечает старинной поговоркой, выражающей смирение:

Кто столь высок, чтоб достать до неба?
Кто столь широк, чтоб покрыть всю землю?

Тщетно искать абсолютного добра. Лучше смириться и оставить это; мы не можем сделать невозможное. Но хозяин еще раз передумывает:

— Нет, раб, о нет, я только тебя убью и перед собою отправлю!
— А сможет ли мой господин и три дня прожить без меня?

— спрашивает раб. Если в жизни нет толку, если ничто не хорошо, если все — тщета, то какую выгоду может извлечь хозяин, продолжая жизнь? Как он может вытерпеть ее хотя бы еще три дня?