В преддверии философии. Духовные искания древнего человека

Святое причастие — хорошо известный пример драматизации мифа. Другой пример можно найти в Вавилонии. Каждый раз во время Новогоднего праздника вавилоняне разыгрывали победу, одержанную Мардуком над силами хаоса в первый день Нового года, когда был создан мир. На ежегодном празднике декламировался Эпос о Сотворении мира. Ясно, что вавилоняне рассматривали свою историю о сотворении мира не так, как мы, например, теорию Лапласа — как удовлетворительное с рациональной точки зрения описание того, как возник мир. Древний человек не придумывал ответа, для него ответ открывался в результате его взаимоотношений с природой. Если на вопрос был получен ответ, человек делил этот ответ с «Ты», которое в нем себя обнаружило. Поэтому представлялось разумным, чтобы человек каждый год в решающий поворотный пункт года объявлял о знании, делимом им с природными силами, с тем чтобы очередной раз облечь их могущественной истиной этого знания,

Итак, мы можем резюмировать комплексный характер мифа в следующих словах. Миф есть поэтическая форма, выходящая за рамки поэзии тем, что она провозглашает истину; форма рассуждения, выходящая за рамки рассуждения тем, что она хочет порождать ту истину, которую провозглашает; форма действия, ритуального поведения, которая не находит своего завершения в действии, но должна провозгласить и выработать поэтическую форму истины.

* * *

Теперь станет понятно, почему мы сказали вначале этой главы, что поиски спекулятивной мысли на древнем Ближнем Востоке могут привести нас к отрицательным результатам. Отрешенное бесстрастие интеллектуального исследования здесь начисто отсутствует. И все же в рамках мифопоэтической мысли может возникнуть спекуляция. Даже древний человек, запутанный в своих непосредственных ощущениях, осознавал существование некоторых вопросов, выходивших за рамки явлений. Он осознавал вопрос о происхождении и вопросе о телосе — цели и смысле бытия. Он осознавал невидимый порядок справедливости, поддерживаемый обычаями, нравами, установлениями, он связывал этот невидимый порядок с порядком видимым, проявляющим себя в последовательной смене дня и ночи, времен года и лет, который очевидным образом поддерживался солнцем. Более того, древний человек, размышлял об иерархии различных сил, встречаемых им в природе. В «Мемфисском богословском трактате», который будет рассмотрен в гл. 2, египтяне свели многобожие к подлинно монотеистическому представлению и одухотворили идею творения. Тем не менее они говорили языком мифа. Учения, отраженные в такого рода памятниках, могут быть названы «спекулятивными» в знак признания их замысла, если не исполнения.

Предвосхищая наших соавторов, рассмотрим в качестве примера различные возможные ответы на вопрос, как возник мир. Шиллук, современное первобытное племя, во многих отношениях близкое древним египтянам, дают следующий ответ на этот вопрос: «В начале был Ю-ок, Великий Творец, и он создал большую белую корову, которая вышла из Нила и называлась Деунг Адок. Белая корова родила мальчика, которого она вскормила и назвала Кола»¹. О рассказе такого рода (а аналогичных ему имеется множество) мы можем сказать, что, по-видимому, тут любая форма, повествующая о возникновении как конкретно воображаемом событии, удовлетворяет спрашивающего. Здесь нет ни тени спекулятивной мысли. Вместо этого имеется непосредственность видения — конкретная, безапелляционная и нелогичная.

Мы продвигаемся на шаг вперед, если создание мира мыслится уже не чисто фантастически, а по аналогии с условиями человеческой жизни. Тогда создание мира представляется как рождение; простейшей формой его является постулирование первобытной пары в качестве родителей всего сущего. По-видимому, для египтян, так же как для греков и маори, первобытной парой были Земля и Небо.

Следующий шаг, на этот раз ведущий нас в сторону спекулятивной мысли, — представление о сотворении мира как о действии одного из родителей. Оно может мыслиться как рождение от Великой Матери, будь то богиня (как, например, в Греции) или же демон, как в Вавилоне. Альтернативная возможность — представление о сотворении мира как об акте существа мужского пола. Например, в Египте бог Атум возник без посторонней помощи из первобытных вод и начал творение космоса из хаоса, породив первую пару богов посредством самооплодотворения.

Во всех этих рассказах о сотворении мира мы остаемся в области мифа, даже несмотря на то что в них можно различить элемент спекуляции. Но мы продвигаемся в сферу спекулятивной мысли — хотя и мифопоэтической спекулятивной мысли, — когда говорится, что Атум был Творцом, что его старшими детьми были Шу и Тефнут, Воздух и Влага; что их детьми были Геб и Нут, Земля и Небо, а их детьми, в свою очередь, были четыре бога из круга Осириса, через которых (поскольку Осирис был не только богом, но и царем мертвых) общество связано с космическими силами. В этом рассказе о сотворении мира мы находим четкую космологическую систему как результат спекуляции.