В преддверии Нулевой Мировой войны

Александр лежал на боку на слегка пожухшей траве немного ниже вершины холма. Сюда не добивали орудия Азова. Во рту меланхолично каталась сорванная травинка. Утро началось с по настоящему летней жары. Лицом, шеей ощущал он жаркое дыхание солнца. На земле перед ним лежал клочок бумаги: письмо из дома. Вчера вечером весточку принес радист. Сейчас, перед боем, он вновь вспомнил о письме из дома и достал его из сумки. Все как в предыдущем, только в конце приписка что Егорка опять плакал и спрашивал, когда вернется папа. Хотелось быстрее вернуться домой в Москву, но пока не будет решительного успеха, это невозможно а по семье он успел соскучиться. Он едва слышно вздохнул и посмотрел вниз. Вид с холма открывался великолепный. Как на ладони видны высокие стены, гордые неприступностью. Боевые башни, бастионы крепости и застывшие на якорях угрюмые громады турецких кораблей посреди сверкающей на солнце реки. Голые мачты с реями торчат, словно кресты на кладбище. Над стенами в глубине города возвышаются три тонкие башни минаретов. Золотом надменно горят полумесяцы на их вершинах. Ветер доносит заунывные звуки азана[42]: невидимые муэдзины стараются, призывают правоверных к молитве. Разноголосые крики плывут по бездонно-голубому и безоблачному небу, чтобы затихнуть где-то вдали, посредине реки.

Во рту загорчило, Александр досадливо сморщился и выплюнул размочаленные остатки травинки. Нетерпеливо обернулся. Успеют к плановому сроку, нет?

С вершины холма доносился незатейливый солдатский матерок, мелькали, вгрызаясь в сухую почву, стальные лопаты, пыль столбом. Расчеты двух мастерградских орудий торопливо готовили артиллерийскую позицию. Солдаты старались и уже заканчивали. За удачные стрельбы Петром обещана большая премия. Отдельно, в неглубокой яме ждали своего часа подвезенные обозными ящики с снарядами. Положили отдельно, не дай бог взорвутся! Похоже к сроку успеваем, подумал Александр. Такую же позицию, но смешенную артиллерийско-минометную готовили с другой стороны крепости в километре от ворот. Внизу, построившись в два каре, сверкал сталью лат второй батальон преображенцев. Фузеи заряжены, острия штыков зловеще блестят. Гвардейцев назначили в пехотное прикрытие мастерградской артиллерии.

Неожиданно к шуму ветра и криками птиц добавился новый звук. С неба донеслось едва слышное жужжание. Александр поднял взгляд. Над городом закружилась темная точка мотодельтаплана.

— Наконец! — Александр вскочил на ноги и приложил к глазам бинокль. Изображение рывком приблизилось, из точки посредине небесной голубизны превратилось в рукотворную летающую птицу. По губам офицера пробежала довольная улыбка. Техники наконец подготовили авиацию к вылету. С корректировщиком выполнить задачу будет попроще. С высоты двухсот метров расположение турецких войск летчик видел, как на ладони. Солдаты на секунду остановились. Приложив руку козырьком к глазам разглядывают мотодельтоплан. Первым опомнился старший сержант-командир орудия, выругался. Лопаты вновь замелькали в руках солдат.

— Самохин! — Александр повернулся к расположившемуся позади радисту, — вызывай летуна.

— Есть! — радист склонился над ящиком рации, торопливо забубнил в микрофон:

— Орел, Орел! Я Третий. Как слышно, прием!

Выслушал ответ, повернулся к Александру:

— Товарищ капитан, Орел на связи!

Поднявшись с травы Александр, отряхнулся от налипших к полевке травинок и мусора. Шагнув к радисту, торопливо надел на голову гарнитуру.

— Орел, я Второй, как обстановка? Прием.

— Наблюдаю скопление войск противника…

Между тем на стенах и бастионах Азова наконец обратили внимание на воздушного лазутчика. Вот один дозорный застыл в столбняке с отвисшей челюстью и рукой, протянутой к небу. Его заметили. Второй поднял голову, глаза остекленели от страха. Через считанные мгновения ужас охватил дозорных турок. Отчаянный, дикий многоголосый крик: Иблис! повис над городом. Теряя тюрбаны и фески, мушкеты и ятаганы суеверные турки в панике бежали со стен и бастионов. Только через десять минут и то не все, защитники крепости вернулись на позиции.

Без пяти минут восемь артиллеристы доложили о оборудовании обоих позиций. Александр удовлетворенно кивнул. Все по плану.

— Ровно в восемь ноль, ноль, огонь! — произнес в микрофон. Обернувшись назад продублировал старшему сержанту-командиру орудия.

Минутная стрелка часов торопливо бежала по циферблату. Темная точка мотодельтаплана сместилась от города, закружилась над галерами и фрегатами турецкой эскадры. Наконец, время. Позади послышались зычные команды старшего сержанта:

— По кораблям, первое орудие, прицел… угломер… уровень… взрыватель осколочный, зажигательным снарядом, огонь!

Александр поднял бинокль к глазам. Позади, где стояли орудия, послышалось резкое и басовитое:

«Бабах!»