В преддверии рая

Напрасно на нас, словно зверь, ополчилося
Наше прекрасное трезвое общество.
Полвека промчалось. А что получилося?
С чего оно начало, там же и топчется.

Нас крыли в комиссиях. Били в милиции.
С трибуны высокой грозили правители.
А мы устояли, не сдали позиции.
Мы клали с прибором на их вытрезвители.

Чтоб строить грядущее им не мешали мы,
Рефлексы по Павлову выправить тщилися.
И все ж по звонку перегаром дышали мы,
А не слюною, не зря ж мы училися.

Уколы кололи. Пугали психичками.
Даже пытались ввести облучения.
И само собой, нас до одури пичкали
Прекрасными сказками Маркса учения.

Но пусть эта муть хоть столетие тянется.
Нас не согнуть никакой тягомотиной.
Друзья алкаши! Собутыльники! Пьяницы!
Зарю человечества встретим блевотиной!

Иначе строители нового рьяные
Во имя прогресса совсем перебесятся.
И трезвые даже, не то что мы, пьяные,
Завоют с тоски и от скуки повесятся.

ЗАМЕТКИ О КОММУНИЗМЕ

Учитель

Учитель стар, измят и сморщен. На его серой, заурядной физиономии можно прочесть всю занудную жизнь, которую он провел в стенах этого учреждения, в тесном общественном транспорте, в очередях, в кровати с такой же серой и сморщенной от плохого питания женой, изредка в доме отдыха по соцстраховской путевке со скидкой, выданной в награду за самоотверженный труд на благо и во имя. В связи с шестидесятилетием Учитель награжден медалью «За доблестный труд». Как человек скромный и бережливый, он носит медаль только по праздникам или когда надо взять без очереди полкило масла, — после мартовского пленума Высшего Совета Партии /ВСП/, принявшего решение об увеличении производства продуктов питания, в одни руки больше полкило не отпускали. Конечно, медаль не давала права получать продукты без очереди, но все знали, что со старпёрами, носящими медали, лучше не связываться. Заедят. И Учитель об этом тоже знал. Хотя от природы он был человеком не склочным, нацепив медаль, он старался соответствовать общественному мнению. И у него это получалось не хуже, чем у старпёров того же рода.

Ученик

Если при описании Учителя невозможно сказать, как он одет, в отношении Ученика поддается описанию только его одежда. Ученик одет в модную «заграничную» куртку. Куртка называется заграничной потому, что куплена втридорога у спекулянтов. По нормальной цене такие куртки продаются лишь в закрытых магазинах и за особые деньги, выдаваемые лишь номенклатурным работникам. Собственно говоря, слово «деньги» здесь имеет смысл лишь языковой традиции, как сказал Вождь Партии в речи по поводу принятия шкалы рассчетных талонов — «денег». Ученик, как и Учитель, получал деньги низшего ранга. И за куртку ему пришлось уплатить почти трехмесячную зарплату. Ученик озабочен и невнимательно слушает то, что говорит ему Учитель. Он недавно женился. Пришлось, так уж глупо сложились обстоятельства. Если бы не женился, то наверняка было бы персональное дело в Союзе Коммунистической Молодежи (СКМ), и тогда зацепиться за Столицу вряд ли удалось бы. Родители Ученика и его жены не хотят, чтобы они жили с ними вместе. Их можно понять: теснота. Но и снимать комнату в условиях теперешней временной /что-то эта временность затягивается уже на пятый год!/ дороговизны и жилищного кризиса немыслимо. Тем более, что имелись строгости на этот счет, и не так-то просто снять комнатушку, разве что на окраине или совсем за городом. А это значит три-четыре часа на транспорт в день. Ученик лихорадочно думает, куда бы бежать из этой «крысиной норы», где ему дали бы комнату. Но бежать некуда. Ему и сюда-то удалось устроиться с большим трудом, лишь после того, как он подписал согласие быть нештатным осведомителем Органов Государственной Безопасности /ОГБ/.

Что за жизнь, думает Ученик. Два молодых человека с университетским образованием еле зарабатывают на нищенское существование, обречены угробить всю жизнь только на то, чтобы получить в старости уже ненужную малюсенькую квартирку и медаль. И это коммунизм?! Да заткнись ты, старый маразматик!

Посвящение